Репрессированные деятели культуры и искусства в истории Красноярского края

Эта страница только для чтения. Вы можете посмотреть исходный текст, но не можете его изменить. Сообщите администратору, если считаете, что это неправильно.
====== Григорьев Анатолий Иванович ======

**Годы жизни:**	1903-1986

**Место рожд.:**	с. Гайны Камского р-на Уральской обл.

**Образование:**	Московское Высшее художественное училище

**Годы ссылки:**	1948-1954

**Обвинение и приговор:** 	Арестован в 1938 г. Приговор 28.07.48 г. ( по ст. 58–10 ч.1, 58–11 УК РСФСР) - 8 лет ИТЛ.

**Род деятельности:** скульптор.

**Места ссылки:**	Норильск.

===== Биография =====

Григорьев Анатолий Иванович родился 1 ноября 1903 г. в селе Гайны В.–Камского района Уральской области, тогда ещё Пермской губернии в семье лесничего и швеи. Образование высшее, по специальности — художник, на скульптурном факультете ВХУТЕМАСа–ВХУТЕИНа в Москве у И. С. Ефимова, В. И. Мухиной, М. С. Родионова, В. А. Фаворского с 1925 по 1930 годы Работал в Москве скульптором. Арестован по сфабрикованному делу «Антисоветское теософское подполье» (известное ещё, как «Дело баронесс». – В.М.), приговорён Постановлением Особого Совещания при МГБ СССР был осуждён 28.07.48 г. по ст. 58–10 ч.1, 58–11 УК РСФСР к 8 годам лишения свободы в исправительно–трудовых лагерях. 20 марта 1949 г. убыл с Лубянки в Лефортовскую тюрьму г. Москвы, и долее срок отбывал в тюрьмах подмосковном городе Кучино, Норильска, Воркуты, на «шарашке».	В 1954 году был освобождён. Его жена, скульптор Ариадна Александровна Арендт, женщина, лишённая ног (потому и миновала её чаша горькая, баланда тюремная), с яростным оптимизмом и энергией пишет письма в тюрьму и заражает мужа своей энергией.

===== Рецензии =====

" Из более чем 900 скульптурных работ, выставленных в Государственной Третьяковской галерее, Русском музее, других российских музеях, краткосрочный сиделец Норильлага Григорьев нашей, для него негостеприимной, земле ничего не оставил. Но вот диво – его воркутинский «Олень» удивительнейшим образом похож на норильского собрата, и установлены–то они едино, взирающими на чуждо–враждебный им юго–запад, выдавая тем мысленные стремления создателя вырваться из неволи... Однако я забегаю вперед.
Не будучи специалистом, искусствоведом, того более, имея стойкое убеждение, что восприятие произведения любого вида искусства сугубо индивидуально, личностно, о творчестве А. И. Григорьева буду говорить, прошу простить, как понимаю. В первую очередь с позиций СУДЬБЫ его, выраженной через творчество. К имеющемуся же в распоряжении моём немалому числу искусствоведческих толкований отнесусь как к материалу биографическому: добро как мастер оставил записки или мемуары, где всё и объяснил. Но меня умиляют всяческие «веды», эстетствующие вроде «автор этим мазком хотел сказать»! Да уже сказал! И дайте ж мне самому решать! Простите за невольность ворчливой реплики дилетанта – чтением искусства ведения навеяло, знаете!..
Анатолий Григорьев родился 1 ноября 1903 года в селе Гайны Пермской губернии в семье лесничего и швеи. Путь к ремеслу, как и жизнь художника, был непрост и долог и начинался с сельских художественных промыслов Кудымкара. После, в 1923–25 годах, учился на Едином художественном рабфаке, а уж в мастерстве доходил на скульптурном факультете ВХУТЕМАСа–ВХУТЕИНа в Москве у И. С. Ефимова, В. И. Мухиной, М. С. Родионова, В. А. Фаворского с 1925 по 1930 годы. Кое–кому из учителей Григорьев будет обязан не только наукой видеть и отображать жизнь, но и самой жизнью, вызволенной из ледяных северных застенков. Тут бы самое время написать, что «художественное становление» А. Григорьева пришлось на эпоху тотального изготовления гвоздей из людей (И. Сталин поправлял винтиков), вколачиваемых позже, кого – в колючие периметры ГУЛАГа, кого – в шахты, котлованы, каналы, а кого – прямо в небытие. Но в том–то и дело, что «художественного становления» в понимании соцреализма у тишайшего, деликатнейшего, в круглых трогательных очках с курносой физиономией селянина, с непоколебимым внутренним мужеством, художника–философа не получилось. Пафос его работ не был помпезен и угодлив, а величие скульптур – довлеющим. Это было величие духа, герои – не забронзовевшие истуканы, а звёзды, излучающие свет жизни, мудрости и добра даже из прошлого... Есть одна любопытная фотография 1930–х годов – молодой скульптор А. Григорьев лепит из снега Ленина на Потылихе (Москва). Ленин из снега – это необычно, не правда ли? Но никакой иронии, никакого «святотатства» (тем более) — «проба пера», эксперимент с новым материалом (художник много новаторствовал, возрождая, в том числе забытые, античные техники), иллюстрация духовных поисков: Ленин – творец, новатор, «путь освещающий». Скоро, скоро «путь» приведёт к тоннелю с расстрельной стенкой в конце. Заодно расстреляют и искусство... И растает «снег» иллюзий и обманов, а мнимые герои окажутся бумажными дурилками догматов.
Немногословный, но самый добросовестный биограф А. Григорьева, его сын Ю.А. Арендт, пишет: «Интерес к Индии, её философии и культуре пробудился у художника со студенческих лет. В 1930 году ему посчастливилось побывать на лекции Р. Тагора в Москве. Глубокому интересу к теософии, Учению Живой Этики, к наследию семьи Рерихов он был обязан А.А. Арендт (впоследствии ставшей его женой), с которой был дружен со времени учёбы во ВХУТЕИНе».
Считаю своим долгом заметить, что теософия, и в нашенские–то нравственной и мистической вседозволенности времена не особенно почитаемая, в эпоху кремлёвского семинариста–атеиста предавалась анафеме уголовно–процессуальной. Так что «интерес к Индии», как правило, заканчивался отсидками. Но странно–фантасмагорическая получалась ситуация: Рабиндранат Тагор (чьим, как известно, любимым учеником был литературный персонаж 1930–х Остап Бендер), поэт, писатель, философ, издавался в «эсэсэсэре» массово и обильно, в 20 томах. И пребывал в свободном доступе любой библиотеки! Трудно не заблудиться в «льзя» и «нельзя» в таких идеологических несуразицах, не угодив в капканы НКВД. Ю.А. Арендт: «В 1948 г. был (Григорьев. – В.М.) арестован по сфабрикованному делу «Антисоветское теософское подполье» (известное ещё, как «Дело баронесс». – В.М.), приговорён Особым Совещанием к восьми годам исправительно–трудовых лагерей. Побывал в лагерях и тюрьмах Норильска, Воркуты, на «шарашке» в подмосковном городе Кучино, на Лубянке, в Лефортово. В 1954 году освобождён.
Из протокола ареста:
«На основании ордера отдела УМГБ Московской области № 912 от 16 апреля 1948 года произведён обыск у гр. Григорьева Анатолия Ивановича в доме 8, кв. 5 по улице Петровско–Разумовская аллея (сюда он и вернётся спустя шесть лет, а мастерскую скульптора отнимут. – В. М.).
Опись... Пункт 6. Книга «АУМ» теософского содержания. Пункт 7. Газета «Красный Крым» от 19.12.1937 г. с заявлением Бухарина в ЦК ВКП (б)».
Насколько впечатлила неутомимого следователя МГБ «книга теософского содержания», нам известно – на восемь лет лагерей скульптору Григорьеву, но вот последний документец из «описи» был смертелен и свободно мог «потянуть» на «без права переписки». Но Бог, в которого верил художник, по–видимому, уберёг. А ещё люди. О них мы скажем чуть позже. Но далеко, далеко не всем («взяли» по делу 20 человек) из «теософского подполья» суждено было выжить. Все они, и живые, и мёртвые, вошли в книгу «Хотелось бы поименно назвать...».
А теперь всего несколько слов (заслуживает–то он большего) о ещё одном ангеле–хранителе Григорьева, его жене, скульпторе Ариадне Александровне Арендт, «умевшей ждать, как никто другой». Но не только «ждать», действовать...
Из письма А. А. Арендт на Лубянку 23.08.48:
«Дорогой мой друг! Мы всё преодолеем, всё переживём, и ты будешь работать с ещё большей энергией, и все наши переживания послужат нам же на пользу, т. к. ты будешь ещё ГЛУБЖЕ работать в своём любимом деле. Это огромное испытание надо выдержать на отлично. Не унывай, не опускайся. Я добьюсь пересмотра. ТЕБЯ ПОСЫЛАЮТ В НОРИЛЬСК. ЭТО ДАЛЕКО, НО НЕ ТАК УЖ. УСТЬЕ ЕНИСЕЯ... с навигацией будущего года мы с сыном приедем, может быть, останемся... как мы найдём нужным сообща. Мужайся, друг мой».
И это пишет женщина, лишённая ног (потому и миновала её чаша горькая, баланда тюремная), яростью оптимизма и энергией заражающая мужа своего. А это «не так уж», куда она готова ехать «с навигацией»?! Ничего подобного в оценке Заполярья не слыхивал! Она, обездвиженная, вступает в схватку с Режимом. Ходатайства, пусть не настойчивые, В.И. Мухиной и, кажется, Фаворского, Меркулова помогли извлечь Григорьева из енисейского «устья» Норильлага, снабдив, правда, в скором времени путёвкой в Воркуту (в чём вины больших мастеров, разумеется, нет).
Из воспоминаний художницы А.А. Андреевой «Плавание к небесному Кремлю»:
«А.И. Григорьев, хороший скульптор, на Воркуте по требованию одного из начальников вылепил его голову. Он сделал, наверное, его голову в глине, а потом отлил в гипсе и сказал: «А дальше, гражданин начальник, за вахту несите вы». И вот целая группа заключённых с удовольствием наблюдала в окошко, как гражданин начальник, боязливо озираясь, бежит по зоне к вахте, неся под мышкой в мешке собственную голову".

Виктор МАСКИН

Заполярная правда. -2010.- 12, 17 апр.

Благовест   2
При написании использованы архивы Музея истории освоения и развития НПР
Репрессированные деятели культуры и искусства в истории Красноярского края

Инструменты пользователя

Инструменты сайта

Инструменты страницы
