Репрессированные деятели культуры и искусства в истории Красноярского края

Эта страница только для чтения. Вы можете посмотреть исходный текст, но не можете его изменить. Сообщите администратору, если считаете, что это неправильно.
====== Юхин Леонид Иванович ======
{{ :uhin.gif?200|}}

**Годы жизни:**	1918-…

**Место рожд.:**	с. Кануевка Безенчугского р-на Самарской обл.

**Образование:**	ФЗУ Всесоюзного объединения индустрии

**Годы ссылки:**

**Обвинение и приговор:** 	Арестован 06.04.1944 г. Приговор - 10 лет ИТЛ, ссылка в Красноярский край.

**Род деятельности** 	актер.

**Места ссылки**
===== Биография =====
1918. — Родился в селе Кануевка Безенчугского района Самарской области в
крестьянской семье.
1930. — Коллективизация. Раскулачивание семьи Юхиных. Конфискация дома,
имущества. Высылка семьи на Север. Прибытие в Красноборский район
Архангельской области. Жизнь в лесу. Строительство жилья. Приезд тети.
Нелегальный отъезд с сестрой и тетей в Самару.
? — Переезд в Москву к старшему брату. Учеба в ФЗУ Всесоюзного объединения
индустрии.
1937. — Окончание срока ссылки отца, матери и сестер. Их приезд в Москву.
Воссоединение семьи.
1941. — Начало Великой Отечественной войны. Эвакуация отца, матери и младшей
сестры в г. Энгельс. Работа Л.И. Юхина токарем на заводе имени Сталина. Участие в
художественной самодеятельности Дома культуры завода.
1943. — Работа в концертной фронтовой бригаде чтецом.
1944, 6 апреля. — Арест. Обвинение в антисоветской агитации. Допросы. Окончание
следствия. Приговор: 10 лет ИТЛ. Отправка в лагерь под Ховрино. Направление по
прибытии в лагерь в КВЧ (культурно-воспитательную часть). Работа в лагерном
концертном ансамбле, затем в театре кукол и в ТЭКО (театрально-эстрадном
коллективе).
1946. — Перевод в лагерь в Абезь. Работа в лагерном театре актером и
заведующим репертуарной частью. Помощь театру начальника Стройки № 503
полковника Василия Арсеньевича Барабанова. Гастрольные поездки театра в Котлас,
Игарку, Княж-Погост, Ермаково. Знакомство и дружба с профессиональными
актерами-заключенными.
1950. — Закрытие театра. Отправка этапом в лагерь в Тайшете. Взаимоотношения с
уголовниками. Жизнь в бараке для артистов. Работа в КВЧ.
1952. — Освобождение на 2 года раньше срока «по зачетам». Ознакомление с
постановлением об отправке в Красноярский край в пожизненную ссылку.
Прибытие в Берейский район. Работа на лесоповале.
1953, апрель. — Вызов в райком партии для предложения работы руководителем
Дома культуры. Работа режиссером и актером. Приезд жены и сына.
 

1956 (1957 ?). — Освобождение. Переезд в Кызыл (Тува). Помощь бывшего
заключенного артиста Малого театра Бориса Ничеухина в устройстве на работу в
местный театр. Выступление в роли В.И. Ленина в спектакле «Кремлевские
куранты».
1958 (?). — Переезд в Москву. Работа в Московской филармонии. Реабилитация.
1960. — Работа старшим режиссером программ Центрального телевидения до
выхода на пенсию.
===== Рецензии =====
СТРОЙКА № 503» (1947-1953 гг.) Документы. Материалы. Исследования.

Рассказ очевидца
ЮХИН Леонид Иванович
О театрах за колючей проволокой, в которых мне довелось работать, можно
рассказывать долго.
… Наш Абезьский театр был на гастролях в Котласе. А в Котласе была пересылка,
куда привезли заключенных из России, и в том числе Зеленкова Диму (это был
примерно 1947-1948 гг.). И мы его сразу взяли в театр. Это очень хороший
художник. Он тут же оформил «Последнюю жертву» и ряд спектаклей. Очень
хорошо оформил! Потом мы переехали в Игарку. И взяли его с собой, конечно.
Процесс переезда был очень хороший. Начальником 501-й стройки был Барабанов
Василий Арсентьевич. Он любил театр. Вообще театр все любили. И дали целый
эшелон отдельный для артистов. Мы ехали недели две, наверное, но ехали хорошо. В
Новосибирске, например, в баню сходили. Когда приехали в Красноярск, там нас
ожидал уже пароход «Мария Ульянова». И мы поплыли до Игарки. А в Игарке - так
получилось - нас сам Василий Арсентьевич встречал, потому что вместе с нами ехала
его семья.
Что касается Барабанова, то кроме хорошего, я ничего о нем не могу сказать.
Ведущим артистам приказал пошить костюмы из не особо материала дорогого, но
приличного. Все ходили в этих костюмах. У меня был пропуск, я мог ходить без
конвоя куда угодно. Это было в Абези. На юбилей театра (или стройки?) разрешил
водку заключенным принести. В театр принесли водку, буфет организовали. Он на
многое смотрел сквозь пальцы): «Хулиганства нет?» - «Нет. Нет ничего!» - «Ну,
давайте, действуйте».
Полковник. Очень элегантный, хорошо одевался. Красивый. И лицом, и фигурой. И
человек хороший. Вот приказал сделать театр - сделали. Набрать по всем лагерям
послал людей - и привезли артистов. И каких артистов! Топилин! Одно имя только
чего стоит. Кроме Топилина - Чернятинский, дирижер Одесской оперы. Певцы:
Аксенов, Петрова Дора Николаевна (артистка Николаевского театра), Лина Леренс и
многие другие.
Кормили нас неплохо. Почему? Потому, что мы в театре обслуживали не только
заключённых, но и вольнонаемных, и охрану, и население. Выписывали продукты
отличные. Ведущим актерам платили. Я получал... не помню сколько, но где-то
рублей 30-40. В то время это деньги были большие. Я, кроме того, что был актёром,
ещё и заведовал репертуарной частью театра… Так что суп часто бывал мясной, на
второе - каша или картошка, и тоже – кусочек мяса, или рыба. На третье - пончики.
Да-а! Мы и пончики ели! Запивали компотом. Так, что жаловаться нельзя. Были мы
заключёнными, но кормили нас хорошо, и все нам завидовали, конечно.
Забудут, скажут, что ничего этого не было. Ведь очень многие и не сидели, и им
трудно понять, как это и что. Ведь это случайно я попал в театр, и там кормили
хорошо… Я не хочу врать, в самом деле прилично. Для лагеря это было вот так
хорошо. Но ведь могло быть и по-другому: люди полгода - больше не выдерживали
- и умирали. Я видел, как опухали от голода. Я видел, как люди ели гуталин, вазелин.
Они не чувствовали не только вкуса… Это было в Княж-Погосте, где кукольный
театр был. Мы ездили, обслуживали лагерников, и я многое видел в лагере… Это
было ужасно, особенно, что касается женщин. Страшно! Это страшно…
В то время, когда мы переехали в Игарку, там был городской театр имени Веры
Николаевны Пашенной. Мы сыграли «Холопку» в первый же день приезда - и этот
городской театр расформировали. Ни одного билета не смогли продать на их
спектакли, а у нас - не достать было билетов. У нас ведь была оперетта, джаз, драма.
Весь репертуар был заполнен. Работало, по сути, два театра - оперетты и драмы.
Жили мы в зоне, где построили сами себе барак. Это недалеко от театра, но на
машине нужно было ехать (кажется, через мост). В зоне заключенные жили в
палатках. А так как театр пользовался авторитетом, то нам привезли доски хорошие.
И мы из досок этих и сбили себе барак, сверху накрыли его брезентовой палаткой.
Мы проработали месяц в Игарке, и оперетта уехала в Норильск на гастроли, а мы
(драма) в Ермаково - разделили нас. Дима Зеленков поехал с нами, потому что
директор Алексеев был в драме, ну и, конечно, своя рука владыка, и он лучших
артистов взял себе. В том числе и я поехал в Ермаково… Это было в сентябре. В
Ермаково в такие же палатки брезентовые поселили. Мы их сверху снегом сверху
засыпали и водой полили, и там бы жарко даже от двух буржуек. Прожили так мы
зиму. В Игарке и Ермаково мы жили лучше, чем вольнонаемные. Кормили нас
хорошо, работали мы по специальности в театре, что ещё надо?
Если говорить о Диме Зеленкове… Я. запомнил - он продавал с себя бельё. Мы
получили бельё новое. И вот он пошёл и продаёт. «Ты чего, Дима? - говорю. - А-а,
ерунда… так…» - махнул рукой…
Меня отправили в спецлагерь в Тайшет, а Ванда Антоновна Савнор (она актриса,
приехала к мужу в ссылку) оставалась там, как вольнонаемная. Ей поручили в
Ермаково держать самодеятельность. И вот там Дима был вместе с Вандой
Антоновной. Она всё время следила за ним, потому что уже разговор пошел… все
знали, что он хочет покончить жизнь самоубийством. И его всё время берегли и
смотрели за ним. И просмотрели... Как-то он пошел в туалет и повесился. Вот то, что
знаю я.
Когда Барабанова сняли с работы, оперетту списали, драму 58-ю списали. Меня на
спецэтап отправили. Всех разогнали по колоннам. Театр закрыли. Это был 1950 год.
Месяц, на-верное, июнь. Только что вода сошла, пароход подошел и нас отправили.

Ну, а про себя я не знаю - интересно ли говорить?..
В Тайшет мы приехали - там номера. И дали мне номер «Я-15». Из нашего театра
сюда отправили: Болховского, Топилина (бывшего аккомпаниатора Давида
Ойстраха), Аскарова, гримёра (фамилию, к сожалению, забыл). Человек 10,
примерно. В Тайшет прибыли - было грустное у нас настроение. Питание, как у всех
заключенных - неважное. Была баланда, на второе каша (магара называлась, такая
зелёная - что-то вроде перловки). Никаких пончиков не было, чая тоже. Только
баланда, каша - и всё. Но чем хорош спецлагерь был: там, вот, положил очки или
кусок сахара - никто не возьмёт. Одна пятьдесят восьмая статья и пятьдесят девятая
(бандитизм). Нас с бандитами поселили, но они к нам хорошо относились. У нас был
специальный барак, для артистов. Хоть на общих работах все работали (я
пожарником работал, например), но это так только, проформа. Начальство знало,
что мы артисты, и нас не трогали...
Я там пробыл два года и освободился (на два года раньше срока). У меня в театре
были зачеты, когда я работал, и в присланной бумаге говорилось, что я срок свой
«отслужил». Я освободился, и меня - на ссылку (а у меня в приговоре не было
ссылки!), причём - на пожизненную ссылку в Красноярский край, Берейский район.
Приехал туда - и на лесоповал сразу. А когда я в лагере был, то ни одного часа я на
общих работах не бывал, всё время в театре. А вот освободился - «вольный»! - лес
пили! Пилил лес я, примерно, до апреля 1953-го.
Сталин умер. Меня вызывает первый секретарь райкома партии и начальник ГБ
этого района, говорят: «Принимай Дом культуры». Я говорю: «Да ведь я…» - «Мы
всё знаем. Принимай». Я принял Дом культуры, стал ставить пьесы, скетчи,
концертные номера. Ко мне жена приехала с сыном уже. Сын ходит. И я проработал
там 4 года. И тогда Никита Сергеевич «сделал» нам свободу. То есть, он культ
личности развенчал, и меня за отсутствием состава преступления «по чистой»
освободили. Получается, я ни за что просидел 8 лет и 4 года провёл в ссылке.
А когда я освободился, Борис Ничеухин, актёр Малого театра (он тоже освободился
и работал в Туве) порекомендовал меня, и меня взяли в Кызыл. И я там сыграл…
Ленина. Да, да, после «всего» - такая роль! Это были «Кремлевские куранты»
Погодина. Там ведь всё на Ленине. Не будь Ленина - и пьесы нет. У меня даже
телеграмма от моего педагога Алексея Николаевича Грибова сохранилась, где он
поздравляет меня с этой ролью, и письмо есть, где он советует, как играть Ленина.
Он пишет в таком смысле: «Молодец, правильно ты меня послушал, не надо
позировать... Не нужно. Иди от себя». И я от себя и шёл. Вот так сижу и
разговариваю. Ленин мог так? Мог! Почему я не могу так сыграть? Ну, в общем,
был успех. Вот вырезка из «Правды» с рецензией, вот афиша: «Кремлевские
куранты», в роли Ленина - Л. Юхин»…
Я там сезон отработал, получил документы, как артист. Хорошие документы.
Приехал в Москву. Туда пошёл, сюда - устроиться невозможно. Я поехал в Ногинск.
В Ногинске проработал полсезона - театр закрывают. Приехала комиссия отобрать
актеров в Москву. В их число и я попал. Таким образом, оказался я в Москве, в
филармонии (ансамбль комедии). Проработал там два года - филармонию
закрывают. Куда деваться? Я пошел на телевидение (знакомая женщина
порекомендовала меня), и на там я до самой пенсии проработал 26 лет. Вот так. На
телевидении. Был старший режиссером программ Центрального Телевидения.
Я родился в 1918 году в Самарской области (Безенчугский район, село Кануевка).
Как-то спросил мать: «Мама, когда я родился?» Она говорит: «Когда красные с
белыми дрались, вот в то время ты и родился. Мало того, а в конце, - говорит, - они
еще взорвали мост через Волгу в Самаре. Вот тогда ты и родился». Хорошая
крестьянская, крепкая семья была. Зажиточная. А потом ещё отец предприниматель
был хороший. Недалеко от нас, в 3-х километрах была сельскохозяйственная станция.
И вот туда приехал на практику знаменитый потом агроном Вавилов. Он
познакомился с отцом, расспросил его, и они стали дружить. Он говорил: «Иван
Федорович, мы весь мир засыплем хорошей пшеницей!» Он очень умный был, стал
отцу советовать, помогать: как хлеб растить надо, там, удобрение ка¬кое лучше. И
баснословные стали у моего отца урожаи. Он разбогател. А тут как раз новая
экономическая политика. «Давай, давай! - Бухарин говорит. - Обогащайтесь, берите
деньги!» И брал деньги мой отец тысячами там или миллионами и закрутил,
развернул такое хозяйство! А в 1930 году - коллективизация! Дом забрали под
сельсовет. И сейчас в Безенчуге стоит сельсовет - это дом, где я родился. Наш дом.
Всё отняли, а нас посадили в вагоны и на Север в ссылку, в лес. В Красноборский
район Архангельской области. Было мне тогда 12 лет.
И вот там отец прожил 5 лет. А тетка приехала и потихонечку меня с сестрой увезла
из ссылки к себе в Самару. А мой старший брат (от первой жены моего отца), в
Москву поехал учиться. И меня взял сюда. Жили мы на Кутузовке, где были
стандартные дома военной академии (сейчас их снесли - там теперь завод). В 37-м
году отец освободился, мать освободилась, сестры освободились - и ко мне все. И мы
зажили хорошо, вольготно. А тут война. Отец эвакуировался с матерью и с младшей
сестрой в Энгельс. А я остался, пошел работать на завод имени Сталина токарем (я
до этого ФЗУ закончил - Всесоюзного объединения индустрии). На заводе я
проработал год или два. В это время в доме культуры этого завода была
организована концертно-фронтовая бригада, куда меня по конкурсу взяли.
Художественным руководителем был А.Н. Грибов (с которым я до последних дней
вел переписку). Это был 1943-44 год. Во фронтовой бригаде я недолго пробыл.
Репертуар был, в основном, чеховский: скетчи, инсценировки из пьес, законченные
произведения. Кроме Чехова не помню сейчас авторов. Новые формы были
использованы. Помню, как читал рассказы Чехова «Канитель», «Хирургия»,
«Злоумышленник»… Память была блистательная. И меня хорошо принимали. Очень
хорошо. Потом, попозже уже, я стал песенки петь вроде Бернеса. У меня голосовых
данных особенных нет. Но я играл, я жил песней, показывал её. И это принималось
хорошо. Там проработал до 6 апреля 44-го, когда меня арестовали. Говорю: «За что?
В чем дело? Почему?» - «Выясним!» И приписали мне 58-10 – антисоветская
агитация. А за что? Мой отец 5 лет с матерью в своё время мучились. Как-то
товарищ меня спросил: за что? Я и сказал: «Да ни за что сажают! 5 лет мой отец
мучился!» А товарищ взял да написал, что я высказал такую мысль. Тогда же так
было... Я примерно знаю, кто написал. Он умер. Как только мы освободились…
Брата моего тоже посадили вместе со мной, по одному делу. Энкэвэдэшники
связались с заводом, подослали там инженера какого-то, он всё подслушивал и
записывал! Наверное, брат тоже высказал какую-то мысль. Ну, в общем, мы и
реабилитированы были вместе. И он, и я.
Итак, дали мне 10 лет и привезли в лагерь под Ховрино. А там ансамбль. Я опять в
ансамбль попал! Победу встретил там же, в Ховрино. В концертной бригаде там
были Миша Гринвальд (Бобров и Гринвальд - известная в своё время пара
эстрадников), Баклина - солистка Большого театра, Полякова Ольга Николаевна -
заслуженная артистка Малого театра, Талдыкин (с ним-то я и играл в этом ансамбле).

А потом ансамбль пленных немцев привезли, а нас всех - на Север. Искусством я стал
заниматься на заводе, в самодеятельности, и когда меня арестовали, то в формуляре
моем числилось, что я артист. Поэтому на этапе в Княж-Погосте начальник
политотдела Штанько определил меня в кукольный театр к Цулукидзе. Там я второе
отделение вёл Через год кукольный театр был ликвидирован. Цулукидзе
освободилась и вместе с театром переехала в Сыктывкар. Меня перевели в ТЭКО -
театрально-эстрадный коллектив, где я и проработал до 1946 года. В это время было
начато строительство № 501, где начальником был полковник Барабанов. В
заключении был брат знаменитого певца Макария Даниловича Головина. Ему
Барабанов приказал подобрать актёров и в Абези организовать театр. Оперетта,
драма чтоб была, джаз. А стройка тогда только развернулась. Денег у неё конечно,
была уйма. И вдруг приезжает со спецнарядом Головин за мной. И еще 4 человека в
оркестр взял. И мы поехали в Абезь...
А дальше Вы уже знаете - Игарка, Ермаково, Тайшет, лесоповал, Кызыл, Москва,
Ногинск, снова Москва… В общем, жизнь прожил - и горя было много, но и радость
была. Я в заключении столько наигрался, столько ролей сыграл… И что
примечательно, наш зековский театр «выживал» профессиональные театры. Вот,
приехали мы в Игарку - театр закрыли. Ещё куда-то - закрыли. Несколько театров
позакрывали из-за того, что мы как бы переходили им до-рогу. Уровень был очень
высокий. Очень, очень! Часто нам говорили: «Вам в Москве только всем
выступать». Действительно, слаженный коллектив был. Ни газетных статей о нас не
было, ни отзывов - ничего. Как будто бы театра и нет. Но он гремел. Народ… народ
же валом валил, и когда, скажем, мы выходили на сцену - аплодисменты... Они нас
знали, но не по газетным статьям знали, а просто так: приходили, смотрели…


===== Источники =====
**Фильмография Л.И. Юхина:**

1. 1989 - Из жизни Федора Кузькина  ::  эпизод

2. 1988 - Гулящие люди  ::  Серафим

3. 1988 - Бомж. Без определенного места жительства

4. 1987 - Запомните меня такой  ::  эпизод

5. 1986 - Обида  ::  дед Василь

6. 1986 - Борис Годунов | Boris Godunov  ::  эпизод

7. 1984 - Счастливая, Женька!  ::  ветеран в тюбетейке

8. 1982 - Россия молодая  ::  подручный Ржевского

9. 1982 - Ветер Балтики | 9-я серия

10.1981 - Родник

11. 1980 - Вишневый омут  ::  эпизод

12. 1979 - Прощальная гастроль "Артиста"  ::  "Валет"
старый вор

13. 1976 - Восхождение

14. 1973 - Великие голодранцы  ::  Дед-редька

15. 1972 - Печки-лавочки  ::  односельчанин Расторгуевых

16. 1967 - Шестое лето (короткометражный)

17. 1966 - Герой нашего времени

18. 1966 - Бэла | Часть 2

**О жизни и творчестве:**

1. Стройка № 503 (1947 – 1953 гг.). Документы. Материалы. Исследования . Вып.1. -
Красноярск.- 2000. - 208 с.

2. http://www.memorial.krsk.ru/
Репрессированные деятели культуры и искусства в истории Красноярского края

Инструменты пользователя

Инструменты сайта

Инструменты страницы
