Михельсон Михаил Савельевич
Годы жизни: 1905-1998
Место рожд.: г. Либава (Лиепая)
Образование: Ун-т в Турине (Италия)
Годы ссылки: 1941-1956
Обвинение и приговор: Арестован 14.06.1941 г. Приговор - ссылка в Красноярский край.
Род деятельности музыкант.
Места ссылки Енисейск, Красноярск.
Биография
: нет
Фотоархив
Рецензии
Михаил Савельевич Михельсон Рецензии
Аристократ духа Это он, Михаил Савельевич Михельсон, обучал будущих певцов самому благозвучному, итальянскому языку, без которого в Красноярской академии музыки и театра не могла бы существовать кафедра сольного пения и оперной подготовки. Лучший баритон мира Дмитрий Хворостовский рассказывал, что в Италии ему не верили, что итальянскому языку он обучался в Сибири. Среди учеников Михельсона - Николай Путилин, Наталья Сапарова, Вера Баранова и многие другие замечательные певцы. 11 января исполнилось 100 лет со дня рождения этого прекрасного педагога, разносторонне одарённого, широко эрудированного и очень обаятельного человека. Даже внешне, несмотря на преклонный возраст (а умер он на 94-м году жизни), Михаил Михельсон был красив особой, одухотворённой красотой, лицо его всегда светилось внутренней свободой. Как вспоминают его коллеги, Михаил Савельевич был из редкой породы аристократов духа, подлинных интеллигентов в высшем смысле этого слова. Жизнь его была столь увлекательна и драматична, что об этом можно бы написать захватывающий роман. Уроженец латвийского города Лиепаи, он заканчивает русскую гимназию и уезжает учиться в Италию, где поступает на физико-математический факультет Туринского университета. Там женится, получает диплом, работает инженером, занимается журналистикой. После 15-летнего отсутствия возвращается в Латвию, в Ригу, а в 1941 году, когда Латвия вошла в «братскую семью советских народов», чекисты его арестовывают как «итальянского шпиона». Так, не по своей воле, Михаил Михельсон с семьёй попадает в Красноярский край, на спецпоселение. Село Дрокино, потом Усть-Порт, оттуда жене-итальянке и дочери в 1947 году удалось уехать в Италию, а Михаил Савельевич смог перебраться с Крайнего Севера в Красноярск только в 1956 году. Он работал инженером, преподавал в вузах технологию деревообработки. Первый брак из-за многолетней разлуки был разрушен, но в Красноярске он вновь обрёл семейное счастье и тридцать лет прожил в любви и согласии с Валентиной Зиновьевной Фаерман. А в Красноярский институт искусств (так называлась поначалу академия музыки и театра) его пригласила профессор Екатерина Иофель. - В вузах Красноярска не было ни одного педагога, знающего итальянский язык, - вспоминает Екатерина Константиновна. - И мне с большим трудом удалось выяснить, что есть человек, знающий этот язык, но работающий по другой специальности. Это был Михаил Савельевич Михельсон, который дал согласие преподавать в нашем вузе… А дальше для меня начались потрясения! Оказалось, что он владеет не только итальянским, но ещё несколькими языками… и это не главное! Михаил Савельевич был личностью во всех смыслах необыкновенной, обладал высочайшим интеллектом, любил и понимал музыку, регулярно посещал концерты. Главное же, что меня удивляло и восхищало, - отличное владение его студентами итальянским языком. У них было безупречное произношение, что очень важно для вокалистов, исполняющих репертуар на итальянском языке. Михаил Савельевич - это легенда в педагогике. Будучи уже больным, он не оставил студентов без педагога, а подготовил и рекомендовал Лилю Михайловну Баштакову, которая успешно продолжает его дело. В памяти коллег Михельсон остался человеком высокого духа и удивительного обаяния. - Он был прекрасным рассказчиком, - вспоминает заведующая вузовской библиотекой Л.И. Борисевич. - Затаив дыхание, мы слушали его рассказы об Италии, о её культуре. Он много сделал для библиотеки. Всё, что есть у нас по итальянскому языку, куплено по его рекомендации. - Мы, студенты 70-х годов, были просто влюблены в него, - рассказывает преподаватель кафедры вокала Л.М. Попова. - У него был острый ум, яркое чувство юмора. Однажды Михаил Савельевич с женой поехал в Италию к дочери и прислал нам оттуда открытку на итальянском языке с озорными шутками. Мы читали, переводили и хохотали!.. Много подобных воспоминаний и добрых слов о Михаиле Михельсоне прозвучало на состоявшемся недавно в академии музыки и театра памятном вечере, посвящённом 100-летию со дня его рождения. Была там и вдова Михельсона, Валентина Зиновьевна, которая выразила глубокую благодарность всем организаторам этого вечера.
Эдуард РУСАКОВ
…Преподавателя итальянского языка Красноярского института искусств (обязательная дисциплина для будущих певцов) Михаила Савельевича Михельсона в свое время «привезли» на север. И было это в 1940 году, когда его родная Латвия стала советской, а он радостно устремился на родину с берегов теплого Адриатического моря. Нет, в самом деле, - не бывает худа без добра. Но кто бы научил Колю Путилина, Диму Хворостовского, Наташу Сапарову - известных ныне на всю страну да и на весь мир певцов - и всех выпускников вокального факультета верному итальянскому произношению, к кому бы мы бегали с латинскими, французскими, немецкими, испанскими, даже фламандскими текстами («Михаил Савельевич, помогите перевести»), если б 53 года назад лихие энкавэдэшники в Риге не придумали сделать из молодого инженера, выпускника Туринского университета, итальянского шпиона? Интересно, верили сами следователи НКВД, члены «троек», Особых совещаний тем обвинениям, которые они же и придумывали? Михаил Савельевич рассказывал, что ему попался следователь откровенный и циничный: «Товарищ Сталин сказал, что в стране действует 500 тысяч шпионов. И у меня своя норма. А вы сюда - прямиком из Италии. Вам не отвертеться». Мне этот рассказ любопытен еще от того, что нечто подобное тремя годами раньше происходило с моим собственным дедом. Он имел неосторожность родиться в Берлине и прожить там аж до трехлетнего возраста, прежде чем его семья переехала в Россию в 1906 году. На этом основании он оказался через 31 год немецким шпионом. Правда, дед имел еще и другие грехи: в шестнадцатилетнем возрасте он состоял в одной из революционных партий, но, увы, не в большевистской. Впрочем, тем, кто состоял в большевиках, было еще хуже: они вообще ничего не могли понять, и ломали их страшнее. Детство Михаил Савельевич Михельсон провел в родном городе Либаве (с 1920-го - Лиепая). Незамерзающий порт, заводы, где изготовливали замечательную проволоку и гвозди. Отец - петербургский инженер, семья говорила по-русски, поэтому мальчика отдали в русскую гимназию. В городе звучит русская, немецкая, еврейская, латышская речь. Из этих четырех языков только по-еврейски не говорит Михаил Савельевич, хотя он-то как раз из еврейской семьи. В годы Гражданской войны - с 1918-го по 1920-й - семья живет в Харькове. Опять любопытные пересечения с жизнью моих родных: моя бабушка - мамина мама - родом из Латвии, правда, не из Либавы, а из Риги. А родители отца (дед и прадед) - военные музыканты, с конца прошлого века жили в Харькове. Кто только ни властвовал над этим городом, ставшим затем столицей советской Украины: Скоропадский, Петлюра, Махно, белые, красные, десятки разных «батек». Но, в отличие от Киева« - «пращура городов русских», который долго не желал входить в Совдепию (кстати, это вполне официальное до 22-го года название нашего государства), Харьков стал цитаделью большевизма на Украине. Мой дед, военный капельмейстер, перешел в Красную Армию, а Михельсоны вернулись в Латвию. - Я хотел учиться в Париже, - рассказывает Михаил Савельевич. - Но все мои родные имели необъяснимое предубеждение против этого города. Ничему путному, дескать, в Париже выучиться нельзя. Вот Италия - другое дело. И я поступил в университет в Падуе… Но затем оказалось, что лучшие инженерно-технические факультеты - в университете столицы Пьемонта Турина, промышленного центра Италии. Там и изучает латышский гражданин Михельсон оборудование металло- и деревообработки - науку, которую ему придется многие годы преподавать в Красноярском технологическом институте. - Но Вас не пугал Муссолини, фашизм, чернорубашечники? - допытываюсь я. - Когда фашизм только начинался, еще никто не знал, что из этого выйдет и чем это человечеству грозит. Как, кстати, и социализм. Да Муссолини и был раньше социалистом, а в юности и того хлеще - учеником Михаила Бакунина. Люди религиозные осуждали Муссолини за атеистические памфлеты, написанные им в молодости. А ведь с чего Муссолини начинал как диктатор? Поезда не ходят по расписанию - исправим. Рабочие плохо, некачественно работают - заставим. Мафия сицилийская одолела - уничтожим. Италия уничтожена, с ней не считаются - возвысим, усилим. Вспомним славу Рима, величие цезарей. Конечно, закрывались газеты, кого-то арестовывают, чернорубашечники терроризировали демократов, король не имел никакой власти и боялся Муссолини, оседлавшего парламент. Но я ведь был иностранец, студент, приехавший с «задворков Европы» в страну богатой культуры, и политическая жизнь чужой страны меня не касалась. Итальянский я освоил быстро, зная латынь и французский. - Но ведь вы еврей, - не унимаюсь я, - и отправились в фашистское государство. Не опасались ли вы каких-нибудь эксцессов, несмотря на свой латышский паспорт? - Молодой человек, не путайте Италию 20-х с Германией 30-х. Итальянский фашизм, в отличие от германского нацизма, проявлял антисемитизм весьма не резко, не выдвигал специально расовой доктрины. Таких диких законов, какие германский рейхстаг стал принимать с 33-го года, начиная с «закона о государственных служащих», других Berufsverbot»ов (запреты на профессии для евреев - в первую очередь на адвокатуру, литературу, искусство, медицину) в Италии не принимали вплоть до 40-го года. Да и зачем? В отличие от немецких, итальянские евреи жили замкнуто в своих гетто, крайне редко выдвигались на политическом, литературном, художественном поприще, а если выдвигались, то уезжали в Париж, как Модильяни. Особой конкуренции итальянские евреи не создавали ни музыкантам, ни писателям, ни адвокатам. Разве что парикмахерам и фармацевтам, да еще уличным разносчикам, но политику на этом не построишь. То ли дело Роза Люксембург, Лион Фейхтвангер, Бертольт Брехт, Эрих Мюзам, десятки популярных журналистов, актеров, дирижеров, режиссеров, пианистов. Все они - враги нации, творцы «асфальтовой культуры», как выражался Геббельс. Даже, кажется, сама председатель рейхстага (спикер, как говорят ныне), старейший депутат Клара Цеткин. Впрочем, при Гитлере могли объявить евреем кого угодно. Против режима - значит еврей. Но и на Муссолини Гитлер стал давить, чтобы, так сказать, решить еврейский вопрос. И вот в 39-ом - я вернулся вновь в Италию в 32-м, отслужив в Латышской армии (кстати, там очень хорошо кормили), - Муссолини собрал антропологический конгресс, чтобы выяснить, действительно ли евреи неполноценная нация. Уж и не знаю, к чему пришли ученые мужи, а всем подозрительным после конгресса стали измерять голову деревянным циркулем. Считалось почему-то, что арийцы - долихоцефалы (длинноголовые), а неарийцы - брахицефалы, короткоголовые. - И вам тоже голову измеряли? - А как же! При этом высчитали, что я - идеальный ариец. Когда 13 лет назад я познакомился с Михаилом Савельевичем, он рассказал мне, что в технологическом институте, где он преподает технологию деревообработки с начала пятидесятых (после того, как приплыл в Красноярск из туруханской ссылки), ему предложили вступить в КПСС. «На это я ответил, - продолжал повествовать элегантный пожилой мужчина, - что хотя 15 лет прожил при фашизме, но фашистом не стал». Разговор происходил в 80-м. Я вздрогнул и стал пугливо озираться… Многие современники Данте Алигьери, прочитавшие его «Божественную комедию» и встречавшие поэта в Риме и Равенне, всерьез полагали, будто великий поэт побывал в Аду и Чистилище. Смуглый, будто опаленный адским пламенем, с нахмуренным челом и «профилем орлиным», Данте вполне соответствовал образу человека, побывавшего в преисподней. Глядя на Михаила Савельевича Михельсона, всегда приветливого, улыбчивого и остроумного, обаятельного и элегантного, ни за что не подумаешь, что лучшие годы жизни - от 35 до 45 - он провел отнюдь не в лучших местах. А уж в то, что он ровесник первой русской революции и трагедии 9-го января, вообще невозможно поверить. И он продолжает учить студентов института искусств (а больше, кстати, и некого во всем огромном Красноярске) языку великого тосканца:
На середине жизненной дороги…
- Кто курит сигареты, - наставляет меня Михаил Савельевич, - тот долго не протянет. А кто курит трубку, проживет до ста лет.
Правда, сам Михаил Савельевич не курит вот уже три года, подарив мне по этому случаю две роскошные трубки и английский кожаный кисет. Но все остальное остается при нем: блестящая образованность, феноменальная память, знание полутора десятков языков, музыкальность и художественное чутье (его постоянно встречаешь на концертах, выставках, лекциях и научных чтениях), благородные манеры и тонкий ум. Он отлично помнит (на себе испытал), что такое фашизм и что такое сталинизм, и страстно не желает для России их рецидивов. Кое-что его сильно настораживает: он ведь помнит, как оно начиналось в цветущей Италии 70 лет назад, что было в Германии, да и в родной Латвии 60 лет назад…