...

Инструменты пользователя

Инструменты сайта


драбкина_елизавета_яковлевна

Различия

Здесь показаны различия между двумя версиями данной страницы.

Ссылка на это сравнение

Both sides previous revision Предыдущая версия
Следущая версия
Предыдущая версия
драбкина_елизавета_яковлевна [2014/05/22 04:38]
ram3ay [Биография]
драбкина_елизавета_яковлевна [2014/05/23 07:13] (текущий)
lena [Творчество]
Строка 1: Строка 1:
 ====== Драбкина Елизавета Яковлевна ====== ====== Драбкина Елизавета Яковлевна ======
 +
 +{{ ::​drabkina001.jpg?​200|}}
  
 **Годы жизни:​** 1901-1974 **Годы жизни:​** 1901-1974
Строка 7: Строка 9:
 **Образование:​** Коммунистический ун-т им. М. Свердлова,​ ин-т Красной профессуры **Образование:​** Коммунистический ун-т им. М. Свердлова,​ ин-т Красной профессуры
  
-**Годы ссылки:​** ​Обвинение и Арестована в декабре 1936 г. Приговор - 5 лет тюрьмы,​ затем пересмотр дела (по ст.+**Годы ссылки:​** ​
  
-**приговор:​** 17-58-8, 58-7, 58-10, 58-11 УК РСФСР). Повторно арестована в 1949 г., приговор - 15 лет ИТЛ и 5 лет поражения в правах.+**Арест и приговор:​** ​Обвинение и Арестована в декабре 1936 г. Приговор - 5 лет тюрьмы,​ затем пересмотр дела (по ст. 17-58-8, 58-7, 58-10, 58-11 УК РСФСР). Повторно арестована в 1949 г., приговор - 15 лет ИТЛ и 5 лет поражения в правах.
  
 **Род деятельности**:​ литератор. **Род деятельности**:​ литератор.
Строка 46: Строка 48:
 в возрасте семидесяти трех лет 12 февраля 1974 года. в возрасте семидесяти трех лет 12 февраля 1974 года.
  
 +===== Источники =====
 +
 +%% Источники:​ Произведения Е.Я. Драбкиной:​
 +
 +1. Драбкина,​ Е. Я. Баллада о большевистском подполье : [для сред. и ст. шк.
 +возраста] / Е. Драбкина ; [худож. А. Курдюмов]. - Барнаул : Алт. кн. изд-во,​ 1984. -
 +279 с. : портр.
 +2. Драбкина,​ Е. Я. Зимний перевал : [о послед. годах жизни В. И. Ленина] / Е.
 +Драбкина ; [ послесл. В. Логинова]. - 2-е изд., доп. - М. : Политиздат,​ 1990. - 394 с.
 +3. Драбкина,​ Е. Я. Кастальский ключ : эссе : [о В. И. Ленине и А. С. Пушкине : для ст.
 +возраста]. - М. : Дет. лит., 1975. - 126 с. : ил.
 +4. Драбкина,​ Е. Я. Навстречу бурям! : повесть о Джоне Риде ​ / Е. Я. Драбкина ; [ для
 +ст. возраста ; ил.: А.Ременник]. - изд.3- е. - М. : Дет. лит., 1969. - 351 с. : ил. -
 +(Историко-революционная библиотека).
 +5. Драбкина,​ Е. Я. Национальный и колониальный вопрос в царской ​ России :
 +пособие для вузов, комвузов и самообразования / Е. Я. Драбкина ; Ком. акад.
 +Комиссия по изуч. нац. вопр. - М. : изд-во Ком. акад., 1930. - 183 с.
 +6. Драбкина,​ Е. Я. А. И. Ульянова-Елизарова / Е. Я. Драбкина. - М. : Политиздат,​
 +1979. - 143 с. : ил. - (Семья Ульяновых).
 +7. Драбкина,​ Е. Я. Черные сухари : рассказы : [для ст. шк. возраста] / Е. Драбкина ;
 +рис. А. Лурье. - М. : Дет. лит., 1988. - 318 с. : ил.
 +8. Драбкина,​ Е. Я. Черным по белому : современный капитализм в рисунках
 +зарубежных художников / Е. Я. Драбкина. - М. : Госполитиздат,​ 1959.-160 с. : ил.
 +
 +Публикации Е.Я. Драбкиной в сборниках:​
 +
 +1. Октябрьский ветер / Е. Драбкина // Октябрьский ветер : рассказы о революции / [
 +худож. Н. Горбунов]. - Пермь, 1987.
 +2. А. И Ульянова-Елизарова / Е. Драбкина // Семья Ульяновых : [очерки] / сост. Н.
 +С. Гудкова ; предисл. М. Дудина. - М. : Политиздат,​ 1982.
 +3. Черные сухари / Е. Драбкина // Повести о В. И. Ленине / [сост. И. Израильской ;
 +предисл. В. Баранова]. - М. : Худож. лит., 1985..
 +
 +О жизни и творчестве Е. Я. Драбкиной:​
 +
 +1. Норильский,​ С. Елизавета Драбкина : судьба и книги : [к 100-летию со дня
 +рождения] / С. Норильский // Заполяр. вестн. - 2001. - 17 дек.
 +2. Норильский,​ С. Елизавета Драбкина : [к 85-летию со дня рождения Е. Драбкиной]
 +/ С. Норильский // Заполяр. правда. - 1986. - 16 дек.
 +3. Норильский,​ С. Они воспевали Заполярье : [Е. Рябчиков,​ Е. Драбкина,​ А. Гарри,
 +Д. Кугультинов,​ И. Макарьев,​ Ю. Сальников,​ С. Штейн, А. Зуев] / С. Норильский //
 +Заполяр. правда. - 1986. - 6 мая.
 +4. Сажнов,​ И. Елизавета Драбкина:​ «Не люблю вспоминать Дудинку...» / И. Сажнов
 +// Сов. Таймыр. - 1989. - 8 апр. - С. 3.
 +5. http://​www.memorial.krsk.ru/​ %%
 +
 +===== Творчество =====
 +
 +На Кронштадском льду
 +
 +Мемуары
 +
 +1
 +
 +Помню, накануне мы допоздна просидели над книгой Артура Арну о Парижской коммуне,​ готовясь к завтрашнему дню: восемнадцатого марта исполнялось пятьдесят лет со дня провозглашения Коммуны и Иван Иванович Скворцов-Степанов проводил в Свердловском университете,​ в лекторской группе которого я тогда училась,​ несколько семинаров по Коммуне,​ занимаясь с нами не только как со студентами,​ но и как с агитаторами,​ ибо мы должны были выступать с докладами во время торжественного празднования пятидесятилетия.
 +Хлеба утром нам не выдали,​ и мы отправились на семинар,​ попив голого кипяточку. Иван Иванович пришел с набитым книгами портфелем,​ разложил книги перед собой и начал говорить. Предыдущие занятия были посвящены деятельности Коммуны,​ на этом занятии речь шла о начале ее борьбы с версальцами. И вот как раз в ту минуту,​ когда Иван Иванович говорил о том, какой ошибкой со стороны Коммуны было то, что, проявив великодушие по отношению к своим врагам,​ она позволила буржуазии покинуть Париж и создать в Версале контрреволюционное правительство,​ в коридоре послышался шумный топот, дверь аудитории распахнулась и вбежал кто-то из наших студентов,​ размахивая газетой и крича: «Товарищи! Правительственное сообщение! В Кронштадте мятеж!»
 +Занятия семинара были, конечно,​ смяты. По рукам пошел вырванный из тетради листок,​ на котором записывались добровольцы,​ желавшие ехать под Кронштадт. Появился секретарь партийной ячейки университета. Ему уже звонил секретарь Краснопресненского райкома партии Беленький,​ которого вся Москва звала уменьшительным именем Гриша. Гриша Беленький сказал,​ что первая партия добровольцев отправляется через два часа. Мужчин брать всех, а женщин — только тех, кто могут быть сестрами или санитарками.
 +Потом все было, как всегда в таких случаях:​ из-под матрацев извлекалось нехитрое имущество;​ кто укладывался,​ кто делил полученные в каптерке хлеб и сахар; кто писал письма;​ кто, забыв обо всем на свете, «доспоривал» оставшиеся невыясненными положения изучавшегося тогда нами «Капитала». Как ни коротко было отпущенное на сборы время, но сами сборы оказались еще короче,​ так что мы успели и посмеяться,​ и погрустить,​ и спеть «Варшавянку».
 +Потом, закинув за спины тощие вещевые мешки, мы шагали по коричневой снежной жиже через всю Москву,​ стараясь как можно более четко отбивать шаг и держаться так, что все, мол, нам нипочем. Но на душе скребло:​ мы ехали под Кронштадт,​ гордость революции Кронштадт,​ славу революции Кронштадт,​ и в мятеже участвовали не только царские генералы и офицеры,​ но и кронштадтские матросы — матросы,​ матросы,​ матросы,​ разворачивайтесь в марше, вы птицы морей альбатросы,​ кто там шагает правой?​ левой, левой...
 +
 +2
 +
 +В Питере на вокзале наш эшелон встречали Михаил Иванович Калинин и член штаба обороны Петрограда Лашевич. Собрание было устроено в одном из залов ожидания. Здесь мы и узнали первые подробности того, что произошло в Кронштадте.
 +Первым говорил Калинин. Видно было, что он сильно измучен. К тому же у него были сломаны очки, от одного стекла остался лишь осколок,​ дужки были замотаны суровой ниткой. Михаил Иванович говорил недолго. Остальное досказал Лашевич.
 +Дело началось,​ собственно,​ задолго до самих событий. Еще в середине февраля,​ то есть тогда, когда в Кронштадте было еще спокойно,​ в парижских газетах появились телеграммы от «собственных корреспондентов из Гельсингфорса»,​ в которых описывалось восстание в Кронштадте против Советской власти,​ причем некоторые детали этого описания в точности совпадали с тем, что произошло две недели спустя.
 +Было ли это обычной газетной уткой? Едва ли. больше похоже,​ что заговорщики попросту выболтали планы мятежа.
 +Сами события в Кронштадте начались двухдневным митингом на линкоре «Петропавловск»,​ к которому присоединилась также и команда стоявшего рядом на рейде линкора «Севастополь». Приняв враждебную Советской власти резолюцию,​ митинг решил предложить эту резолюцию общегородскому собранию матросов,​ рабочих и красноармейцев и созвать это собрание на следующий же день, в воскресенье первого марта.
 +Открытые волнения на «Петропавловске» и в Кронштадте могли привести к вооруженным столкновениям. Чтоб не допустить до этого, Михаил Иванович Калинин решил немедленно же отправиться в Кронштадт. Вместе с ним поехал комиссар Балтфлота Николай Николаевич Кузьмин.
 +Добирались они долго и трудно. Машина буксовала в снегу, не дотянула даже до вокзала. В Сестрорецк ехали на паровозе,​ а оттуда на лошади. Но лошадь вязла в сугробах,​ так что большую часть пути они прошли по льду пешком.
 +По дороге их кто-то обогнал,​ и, когда они добрались наконец до Кронштадта,​ Якорная площадь была полна народу. Собралось тысяч пятнадцать,​ не меньше. Играл духовой оркестр,​ все выглядело вполне мирно.
 +Калинина и Кузьмина встретили доброжелательно — здоровались,​ расступались,​ освобождая проход к трибуне. А когда они поднялись на трибуну,​ устроили овацию.
 +Сначала выступил Калинин. Он говорил о положении в стране и о том новом, что намерена в ближайшее же время провести Советская власть. Объяснил,​ что «волынками» и беспорядками трудности не преодолеешь,​ а только усугубишь. Говорить ему было трудно,​ ветер относил слова, но слушали неплохо.
 +Однако тут в толпе прошло какое-то едва приметное,​ словно подводное,​ движение.
 +— Вот так бывает,​ когда глядишь на реку и тенью проплывет крупная рыба, — пояснил Калинин,​ прервав Лашевича.
 +Люди, окружавшие трибуну,​ были оттеснены,​ и на их месте уже стояли другие,​ в большинстве из тех, кого тогда прозывали «жоржиками» и «Иванморами». Кто-то крикнул Калинину:​
 +— Хватит басни разводить,​ баснями нас не накормишь! Ты хлеба давай!
 +После Калинина выступил Кузьмин. Его все время перебивали выкриками,​ а когда он кончил,​ председатель митинга,​ судовой писарь с «Петропавловска» Петриченко — бушлат картинно распахнут,​ тельняшка от плеча до плеча открыта,​ бескозырка лихо заломлена,​ — закричал:​
 +— Братва! Товарищи! Братишки! К нам прибыли делегаты петроградских рабочих!.
 +На трибуне появились эти самые делегаты.
 +— Я человек беспартийный,​ — начал первый из них. Тут Калинин снова прервал Лашевича.
 +— Там, на Якорной площади,​ — сказал Калинин,​ — лишь коммунисты говорили от имени своей партии. А остальные все, как один, называли себя беспартийными,​ хотя мы поименно знаем, что все это старые меньшевики,​ анархисты,​ эсеры...
 +— Вот и в Питере так же, — сказал Лашевич и продолжил свой рассказ.
 +Оратор,​ называвший себя представителем петроградских рабочих,​ сообщил,​ что Петроград охвачен всеобщим восстанием против Советской власти. Восставшие заняли почти весь город, советские войска удерживают только Смольный и Петропавловскую крепость. Это же подтвердили и его спутники. Говоря так, они в то же время подчеркивали,​ что они не против Советской власти,​ нет, ни в коем случае! Они, мол, «для лучшего». Они — за Советы,​ но только «свободные».
 +В толпе все время происходило какое-то движение,​ то стягивающееся к центру,​ то расходившееся кругами и спиралями. Настроение становилось все более взвинченным.
 +Теперь Петриченко решил, что настало время внести резолюцию,​ принятую на «Петропавловске».
 +Все пункты этой резолюции,​ по выражению Лашевича,​ делились на «Даешь!» и «Долой!»
 +Даешь перевыборы Советов тайным голосованием! Даешь свободу слова, печати,​ собраний,​ союзов,​ крестьянских объединений! Даешь свободу торговли!
 +Долой политотделы! Долой «заградиловку»! Долой коммунистические боевые отряды!
 +А за всем этим — за «Даешь!» и «Долой!»,​ — конечно,​ одно: долой коммунистов!
 +Резолюцию проголосовали не руками — глотками... Калинин потребовал еще раз слова и сказал,​ что сегодня кронштадтцы хоронят свое славное прошлое. «Ваши сыновья и дочери,​ — сказал он, — будут проклинать вас за сегодняшний день, за эту минуту,​ когда вы предаете рабочий класс!»
 +Его слушали теперь плохо, а Кузьмина и председателя Кронштадтского исполкома Васильева слушать и вовсе не захотели. Поднялся шум, толпа сорвалась с места и куда-то ринулась.
 +На Калинина никто не обращал внимания. Вместе с товарищами он зашел куда-то неподалеку. Обсудив положение,​ решили,​ что он должен уехать в Питер, а Кузьмин и Васильев останутся в Кронштадте.
 +К этому времени все выходы из города были уже заняты караулами мятежного «Петропавловска». Когда Калинин подъехал к заставе,​ его задержали и потребовали,​ чтоб он предъявил пропуск от штаба мятежников. Он вернулся в крепость,​ позвонил на «Петропавловск»,​ назвался и сказал,​ в чем дело. Его попросили подождать у телефона. Ждал он довольно долго, пока уже другой голос не сказал,​ что он может ехать, и даже попросил у него извинения.
 +Выходя из Кронштадта,​ Калинин спросил матросов,​ дежуривших в карауле у заставы,​ неужели же они не видят торчащие за их спинами черные уши меньшевиков,​ эсеров,​ царских генералов?​ Матросы хмурились,​ отмалчивались.
 +На следующий день, второго марта, около полудня в Петроград позвонил остававшийся в Кронштадте Кузьмин.
 +Он сказал,​ что с самого утра началось собрание делегатов судовых команд и мастерских по вопросу о перевыборах Советов. Как и на всех тогдашних собраниях в Кронштадте,​ председательствовал Петриченко.
 +Не обращая внимания на протесты Петриченко,​ Кузьмин взял слово и добился того, что собрание стало склоняться на его сторону. В тот момент,​ когда он звонил в Петроград,​ ему даже казалось,​ что все обойдется.
 +Но он ошибался. Несколько минут спустя ворвались какие-то люди, крича, что к «Петропавловску» приближается огромный отряд вооруженных коммунистов. Перекрывая шум, Петриченко предложил немедленно же создать повстанческий ревком,​ а так как положение критическое,​ — утвердить в качестве ревкома президиум этого собрания.
 +На деле никакой вооруженный отряд не подходил и слух о нем был пущен только для того, чтобы оглушить собрание и создать мятежный ревком,​ который тут же арестовал Кузьмина,​ Васильева и остальных коммунистов,​ находившихся на собрании.
 +Таким образом,​ события развивались в точности так, как за две с лишком недели до того их описывала парижская газета «Утро»:​
 +«Восстание Балтийского флота против Советского правительства. От собственного корреспондента.
 +Стокгольм,​ 13 февраля. Уже в течение некоторого времени циркулируют слухи о серьезных беспорядках,​ происходящих в Кронштадте. Согласно данным,​ полученным эстонской печатью. Кронштадтский совет отказался подчиняться центральной власти. Матросы,​ поддерживая Совет, арестовали верховного комиссара Балтийского флота и повернули пушки своих дредноутов на Петроград...»
 +Волин [председатель ревкома линкора «Петропавловск». — Ред. ] счел нужным довести о событиях в Кронштадте до сведения Исполкома Петроградского Совета. Связь шла через форт «Краснофлотский». К аппарату подошел начальник форта Николай Сладков.
 +Докладывая в Петроград об этом разговоре,​ Сладков сообщил:​
 +«Хотя они и старались меня обозвать,​ но сочли вести со мной разговор чисто искренне — дружеский. Я им ставил вопрос:​ «Зачем в Кронштадте переворот?​ Кому переворот нужен?​» На это Волин, называя меня Колькой,​ заявил,​ что, мол, ты наш корабль знаешь,​ мы были и будем красным кораблем. На мой вопрос в ругательной форме: «Зачем вы арестовываете коммунистов и даете власть золотопогонникам,​ зачем допустили генералов и офицеров управлять этим переворотом,​ которые уже о перевороте сообщили Антанте?​» — Волин ругательно заявил:​ «Что ты, Колька,​ говоришь?​ Неужели мы поддадимся золотопогонникам?​.. Да ты должен понять,​ Колька...» На вопрос:​ «Ведь золотопогонники могут убежать в Финляндию,​ что вы будете делать,​ остолопы одураченные?​» Ответ: «Мы как были, так и будем красным «Петропавловском» и не дадим над нами господствовать буржуям». Я им ставил еще вопрос:​ «Ведь форты, которые около Кронштадта,​ напичканы эсерами и меньшевиками. Не подумайте,​ что вы с вашим клешем упрыгаете далеко». На это Волин спросил,​ как смотрит на них «Краснофлотский»?​ Я ему ответил:​ «Свирепит злобой снести вас, как предателей революции,​ за авантюру в такой тяжелый момент революции». Дальше я их стал ругать выражениями Степана Разина и потребовал от них, чтобы они освободили арестованных коммунистов,​ немедленно собрали бы собрание,​ выстроились бы невооруженные под красным знаменем,​ шли бы в сторону,​ обязательно взяв с собой всех изменников и провокаторов. Ответ Волина:​ «Ведь вы нас тоже будете расстреливать». Я им ответил:​ «Дуракам только влепить по шапке, честным морякам честь и слава в Красной Армии, а провокаторам,​ бунтовщикам и агентам Антанты дадим народный суд».
 +Тут Волин запустил многоэтажную трель «в разинских выражениях» и дал отбой.
 +На этом связь Петрограда с Кронштадтом была оборвана.
 +Так произошла та «передвижка власти»,​ о которой на Десятом съезде партии в разделе своего доклада,​ посвященном Кронштадтскому мятежу,​ Ленин говорил,​ что как бы она ни была вначале мала или невелика,​ как бы незначительны ни были поправки,​ которые делали кронштадтские рабочие и матросы,​ казалось бы и лозунги остались прежние:​ «Советская власть»,​ с небольшим изменением или только исправленная,​ — а на самом деле беспартийные элементы служили здесь только подножкой,​ ступенькой,​ мостиком,​ по которому явились белогвардейцы,​ что совершенно неизбежно политически. Об этой новой форме контрреволюции — контрреволюции мелкобуржуазной,​ Ленин на Десятом съезде партии сказал,​ что в стране,​ где пролетариат составляет меньшинство,​ «она более опасна,​ чем Деникин,​ Юденич и Колчак вместе взятые».
 +Калинин встал.
 +— Вот какая невеселая история,​ товарищи,​ — сказал он. — От Кронштадта до Петрограда двадцать пять верст, так что понимаете сами... Похоже,​ что нам придется перейти к решительным действиям...
 +В нетопленном вагоне уходившего из Петрограда поезда — из тех, что носили тогда прозвище «Максим Горький»,​ — было темно, из щелей дуло. Прижавшись друг к другу, чтобы хоть чуток согреться,​ мы то дремали,​ то просыпались,​ вздрагивая от толчков.
 +Время от времени кто-нибудь вскакивал:​
 +— Приехали?​
 +— Да нет еще... Спи!
 +Поезд шел медленно. Дула метель,​ путь заносило снегом. Не раз нам пришлось выходить из вагонов и, вооружившись лопатами,​ расчищать путь.
 +До Ораниенбаума поезд так и не дошел, а остановился верстах в двух от станции,​ в чистом поле.
 +Железнодорожная линия шла у самой кромки берега Финского залива. Слева от нас взбирались на пологие холмы дома Ораниенбаума. Справа был лед. А вдали за снежной пеленой — погруженный в предрассветный сумрак Кронштадт...
 +Четвертого марта Петроградский Совет обратился с письмом «К обманутым кронштадтцам». В нем он предупреждал рядовых участников мятежа об участи,​ которая ждет их, если они немедленно же не порвут со своими главарями:​
 +«Все эти генералы Козловские и Бурксеры,​ все эти негодяи Петриченки и Турины в последнюю минуту,​ конечно,​ убегут в Финляндию. А вы, обманутые моряки и красноармейцы,​ куда денетесь вы?»
 +На следующий день мятежному Кронштадту был предъявлен ультиматум:​ в двадцать четыре часа сдаться,​ сложить оружие и выдать зачинщиков. Одновременно ему было сообщено,​ что отдан приказ подготовить все для разгрома мятежа вооруженной силой. Выполнение приказа было возложено на назначенного командующим Седьмой армией Михаила Николаевича Тухачевского.
 +Ультиматум не возымел действия. Чтобы исчерпать все, он был продлен еще на двадцать четыре часа.
 +В Ораниенбауме мужчин из нашего отряда немедленно направили в воинские части, а девушкам — Асе Клебановой,​ Леле Лемковой и мне — велели идти на станцию,​ где формировался полевой летучий госпиталь.
 +Не помню уж, кто там распоряжался. Пожалуй,​ никто. Хотя дело было днем, в помещении было темно, горели свечи. Выяснилось,​ что медикаментов и перевязочного материала почти нет, зато есть довольно много рваного,​ но чистого больничного белья. Нам предложили найти себе место и сесть щипать корпию — занятие,​ о котором мы знали только по романам времен Севастопольской обороны и войны 1812 года.
 +Как ни мало мы — растрепанные,​ еле умытые,​ одетые в шинели не по росту, обутые в громадные солдатские ботинки,​ — как ни мало мы были похожи на прелестных барышень Ростовых,​ но мы принялись за дело, которым занимались их прелестные ручки.
 +Щиплем,​ щиплем,​ щиплем — и, навострив глаза и уши, стараемся не упустить ничего происходящего вокруг.
 +Появился какой-то ординарец и кого-то куда-то вызвал...
 +Привели человека,​ облепленного снегом. Он мотает головой и мычит сквозь стиснутые зубы. Наверное,​ от боли. Его усадили на табуретку,​ врач разрезал рукав. Все в крови. Ранен в предплечье. Врач пинцетом вытаскивает пулю, раненый кряхтит. Узнаем,​ что он — перебежчик из Кронштадта.
 +Мы щиплем,​ щиплем,​ щиплем. Ох, и медленно же растет кучка этой проклятой корпии!
 +— Что в Кронштадте?​ — спрашивает врач у перебежчика.
 +Тот только машет здоровой рукой.
 +Пришли двое красноармейцев,​ просят вазелину,​ чтобы смазать щеки. Обморозились. Выясняется,​ что они разведчики. Этой ночью подползли по льду к самому Кронштадту. В Кронштадте весь берег оцеплен и видно, что ведутся военные приготовления.
 +Прибежала какая-то девица,​ постукала сапожками,​ сбивая снег, что-то прострекотала и убежала.
 +Бородатый дядя в полушубке и розовых сибирских пимах внес двухведерную бутыль карболки.
 +Мы щиплем,​ щиплем,​ щиплем... Кучка, корпии еле растет. А стрелки висящих на стене часов-ходиков все ближе и ближе подползают к часу, когда истечет срок второго ультиматума.
 +До конца срока два часа... Час... Полчаса... Четверть часа. Все!
 +Что же будет дальше?​
 +И тут мы услышали протяжный голос снаряда. Это орудия,​ установленные на холмах Ораниенбаума,​ открыли огонь по Кронштадту.
 +Телефонный звонок. Приказ командования:​ врачам и санитарам-мужчинам с санитарным имуществом прибыть в штаб. Женщин не брать. Женщинам подготовить госпиталь к приемке раненых.
 +Мы возмущены. Особенно негодует Леля Лемкова. Как?! Подобное отношение к женщинам на четвертом году революции и к тому же в самый канун Восьмого марта?​!!
 +Но приказ есть приказ,​ а работы много: и вымыть полы, и постелить на столах и лавках постели,​ и подготовить операционный инструмент.
 +Наша артиллерия продолжает обстрел Кронштадта. Ей начала отвечать артиллерия мятежников. Неподалеку от станции разорвалось несколько снарядов.
 +Потом настала долгая-долгая тишина. И вдруг еле слышно задребезжали оконные стекла.
 +Мы выбежали на улицу. Из влажной мартовской мглы доносились приглушенные туманом и расстоянием звуки далекого боя...
 +В эту ночь наше командование сделало первую попытку овладеть мятежным Кронштадтом. В бой были посланы курсанты военных школ. Пользуясь туманом и метелью,​ они подползли по льду к самым стенам Кронштадта,​ но были обнаружены прожекторами противника,​ который открыл по ним интенсивный огонь. Несмотря на это, они с криками «Ура!» ворвались в город.
 +Тут откуда-то из укрытия перед ними выросла фигура человека в матросской робе. Это был член Кронштадтского Ревкома Вершинин. Размахивая руками,​ Вершинин закричал:​
 +— Стой! Стой!
 +Курсанты приостановились.
 +— Товарищи! Братцы! — взывал к ним Вершинин. — Вы рабочие — мы рабочие,​ вы крестьяне — мы крестьяне. Так чего ж нам бить друг друга? Не лучше ль бить жидов и коммунистов?​
 +Курсанты обезоружили Вершинина. Он отчаянно матерился,​ пробовал вырваться и бежать,​ но был благополучно доставлен в Ораниенбаум.
 +Эта первая попытка овладеть Кронштадтом оказалась неудачной. Победа требовала иных сил и средств.
 +Мы ждали раненых,​ но подошел санитарный поезд и увез их в Петроград. Нам осталось убрать приготовленные для раненых постели,​ щипать корпию и ждать.
 +И мы щиплем,​ щиплем,​ щиплем... Вдруг распахивается дверь и появляется Тухачевский...
 +Он входит — и сразу становится тихо. Он говорит вполголоса,​ но все его слышат.
 +Он обходит помещение. Мы щиплем,​ щиплем,​ щиплем свою корпию. Он приближается к нам. Мы все щиплем,​ щиплем,​ щиплем ту же корпию. Он останавливается перед нами. Мы продолжаем щипать,​ щипать,​ щипать корпию...
 +— Кто вы такие? — отрывисто спрашивает Тухачевский.
 +Мы объясняем. Лицо Тухачевского темнеет.
 +— Почему вы посадили на эту ерунду людей, годных для боевой и политической работы?​ — говорит он здешнему начальнику.
 +И тут же приказывает откомандировать нас в распоряжение штаба, а на щипание корпии мобилизовать женщин из местного населения.
 +
 +4
 +
 +Тухачевский шагал так быстро,​ что мы еле за ним поспевали. Придя в штаб, он спросил,​ хотим ли мы есть? Конечно,​ хотим. Но еще больше хотим помыться.
 +— Устройте все для товарищей,​ — сказал Тухачевский вестовому. Но, заметив лукавый взгляд,​ который тот на нас бросил,​ добавил:​
 +— Только не в «Помпее».
 +Потом уже мы узнали,​ что «Помпеей»,​ а вернее «Последним днем Помпеи»,​ в штабе уже успели прозвать ванную комнату бывшего владельца дачи, расписанную совершенно непотребными картинами.
 +Часа через два нас позвали на совещание командного состава и политических работников Ораниенбаумской группы войск, на котором выступил Тухачевский.
 +Он сказал,​ что брать крепость,​ а тем более крепость первоклассную,​ — дело нелегкое. Перед нами же стоит задача,​ примера которой не знает история войн: взять морскую крепость со льда, силами пехоты. Сегодняшняя наша неудавшаяся атака показала,​ что овладеть Кронштадтом с налета не удастся. Нужно найти новые формы тактического использования частей на льду, отличные от тех, которые применяются на суше. Но нас подпирает время. От захваченного этой ночью в плен члена Кронштадтского ревкома Вершинина мы узнали,​ что главари мятежников решили придерживаться оборонительной тактики,​ рассчитывая на то, что, пока мы подготовим штурм, тронется лед и мы не сможем наступать. Дорога каждая минута,​ каждая секунда. Вот-вот настанет весна, оттепель,​ ледолом,​ ледоход. Тогда на рейд мятежного Кронштадта придут суда империалистических держав и Кронштадт превратится в очаг гражданской войны и интервенции...
 +— Вас посылают в воинские части в качестве санитарок,​ — говорил,​ напутствуя нас, начальник Политотдела Ораниенбаумской группы войск товарищ Лепсе. — И во время боя вы будете санитарками. А пока — побольше разговаривайте с красноармейками,​ постарайтесь получше понять их душу, помогите им во всем разобраться.
 +И вот с направлением в кармане я стою посредине Ораниенбаума и спрашиваю,​ как пройти в назначенное мне место.
 +— Вот туда, вниз, налево,​ — говорит один. — Да нет, направо,​ на горушку,​ — утверждает другой. — Да не направо,​ не налево,​ а топай прямо, во-он к тому домику,​ потом пройди через двор, увидишь дом с башенкой,​ подойди,​ спроси:​ «Это у вас курича на уличе яйчо снесла?​» Тебе скажут:​ «У нас». Вот ты и пришла,​ куда надо.
 +Так я и сделала. И действительно,​ пришла туда, куда мне было нужно. Только вот насчет «куричи» не спросила и хорошо сделала:​ этой «куричей» с присущей русскому народу любовью к высмеиванию местных говоров дразнили красноармейцев нашей части, в которой было немало псковичей.
 +Часть была молодая,​ сборная. Создана она была ее командиром Михаилом Степановичем Горячевым.
 +Весть о событиях в Кронштадте застала Горячева в Старорусском военном госпитале,​ куда он попал после ранения на Польском фронте. Он тотчас потребовал,​ чтобы его выписали,​ забрал с собой выздоравливавших,​ явился вместе с ними к губернскому военному комиссару,​ за два дня сколотил отряд, в который была влита рота красноармейцев из местного гарнизона,​ и, раздобыв два пулемета и небольшую пушчонку с прислугой и четырьмя обозными лошадьми,​ отправился вместе со своим отрядом под Кронштадт.
 +Постоянного названия эта часть так и не получила. За то время, что я в ней была, несколько раз ее то куда-то «вливали»,​ то к ней что-то «придавали». В зависимости от этих перемен,​ происходивших не столько в реальной жизни, сколько в штабных бумагах,​ перед ее названием появлялись приставки:​ то «арт», то «мор», то еще что-то. Командиром все время был Горячев,​ а комиссара дали только тогда, когда под Кронштадт прибыли делегаты Десятого съезда партии.
 +Размещалась она, как и все новоприбывшие в Ораниенбаум воинские части, в большой старой даче и в избах местных жителей.
 +Идти в новую воинскую часть девушке всегда страшновато. И не из-за собственно военных дел. До сих пор мне везло: куда бы я ни попадала,​ всегда находился пожилой солдат,​ который брал меня под свою опеку. Нашелся такой и здесь. Звали его Флегонтыч. Он воевал еще в японскую войну.
 +Спать меня он устроил в кладовушке,​ а для себя соорудил в коридорчике перед кладовушкой лежак. Тут же мы с ним оборудовали и медпункт,​ который по старому обычаю назывался «околоток».
 +Дом был старый,​ запущенный,​ с щербатыми стенами и тугими дверьми,​ отворяющимися в мрак сырой черной лестницы. Но у нас в околотке всегда топилась «буржуечка» и вечно было полно народу. Я более или менее впопад выдавала имевшиеся у меня лекарства — хину, касторку и бром, — мазала кого йодом, кого вазелином и всячески старалась то что называется «вести политическую агитацию».
 +Все последующие события уложились в десять дней и десять ночей. Из них девять суток подготовки и одни сутки штурма.
 +Сводки военных действий за дни подготовки лаконично сообщают об артиллерийских перестрелках,​ преимущественно мелких и средних орудий. Ораниенбаум,​ Красная Горка и форт «Краснофлотский» обстреливают Кронштадт,​ батареи Кронштадта и «Петропавловска» и «Севастополя» ведут обстрел Ораниенбаумского побережья.
 +Обе стороны действуют явно не во всю свою огневую мощь. Само бесстрастие военных сводок свидетельствует,​ что главное,​ что происходит в эти дни, не в этих — далеко не ежедневных — артиллерийских поединках. Главное...
 +Далеко,​ насколько видит глаз, простерлось беспредельное белое пространство,​ освещенное луной. Лед, лед, лед... О, этот лед Финского залива!
 +Перед командным составом и политическими работниками поставлена задача:​ в самые сжатые сроки превратить находящуюся в распоряжении командования живую силу в воинские части, способные к боевым действиям на льду — в любую погоду и в любых условиях.
 +А это значит,​ что каждый — и ты в том числе — должен перебороть свой страх перед льдом — льдом, который представляется тебе настолько тонким и слабым,​ что вот-вот он провалится и все, что на нем находится,​ будет поглощено морской пучиной;​
 +льдом, который настолько крепок,​ что в нем нельзя вырыть не только окоп, но хоть какую-нибудь ямку, чтобы спрятать в ней голову;​
 +льдом, таким белым, таким плоским,​ что ты весь, от макушки до пят, находишься на виду у невидимого для тебя противника.
 +Красноармейцы не говорят слова «лед». Они величают его «ОН»!
 +«ОН» все время среди нас. О «НЕМ» постоянно думают,​ к «НЕМУ» непрерывно прислушиваются,​ говорят о «НЕМ» шепотом:​ «ОН» трещит... »ОН» вздыхает... »ОН» побелел,​ потемнел,​ посерел,​ потолщал,​ потоньшал... »ОН» помокрел,​ зазернился,​ шуршит,​ пухнет,​ млеет, преет, слезится...
 +Городская жительница,​ я знала о снеге, что он снег, а о льде — что он лед.
 +Теперь я узнала,​ что в зависимости от того, идет ли снег с дождем или туманом и изморосью,​ падает ли хлопьями или. легкими снежинками,​ лег ли он пушистой пеленой или же смерзся в плотный пласт, он именуется лепень,​ чичега,​ искра, блестка,​ пороша,​ наст, пушной кид, падь. Что бураном называется метель,​ во время которой снег идет и крутится сверху,​ а когда метет по :​земле,​ это называется поземкой или понизовкой.
 +А вешний лед! Он бывает рыхлый,​ рассыпчатый,​ ; игольчатый,​ крупенистый. Но каким бы он ни был, он лжив и неверен,​ как бабья любовь,​ как кукушкино горе.
 +Вспоминали всякие приметы. И все они, проклятые,​ сулили на этот год раннюю весну.
 +И еще отравляли жизнь святые.
 +Вдруг оказывалось,​ что через несколько дней, семнадцатого марта, будет день Алексея Теплого или Алексея-с-гор-вода. А значит — жди скоро оттепели.
 +— Но ведь этот Алексей по старому стилю, — выворачивалась я.
 +Но тогда вылезал Василий Теплый,​ который по старому стилю двадцать восьмого февраля,​ а по-новому тринадцатого марта. Получалось одно на одно с Алексеем.
 +В штабе армии также были озабочены прогнозами погоды. Запросили знаменитого Кайгородова. Увы, его приметы тоже предвещали,​ что весна будет ранней. Медлить с наступлением было нельзя! Мало того, что красноармейцы должны были преодолеть страх перед льдом, у них должна была выработаться маневренность,​ выносливость и умение действовать и побеждать в бою на ледяной равнине.
 +Каждую ночь, а в туман — и днем, бойцов выводили на прибрежный лед. Сперва проводили обычные строевые занятия:​ важно было втянуть людей в действия на льду. Остальное время посвящалось упражнениям с новыми средствами,​ придуманными для будущего боя, которому суждено было протекать в столь необычных условиях.
 +Что это были за средства?​ Длинные лестницы — мостки для перехода через рыхлый снег и полыньи,​ образовавшиеся в местах разрыва снарядов. Неуклюжее сооружение,​ прозванное «утюгом»:​ на треугольник из бревен и досок накладывали камни, впрягали лошадей,​ они волокли его и таким образом утюжили дорогу,​ по которой потом тащили пушки.
 +Занятия на льду порой проходили негладко:​ лед-то ведь и на самом деле и дышал, и трещал,​ и слезился,​ и даже охал. Людей охватывал страх. Но тут — всегда выручал какой-нибудь смельчак из тех, что кидаются в огонь и воду. Приговаривая не слишком-то цензурную приговорку,​ он вылетал на лед, мчался по нему вприсядку,​ хлопал,​ топал, кружил юлой. Мелкие льдинки взметывались из-под его каблуков,​ а он победно отстукивал дробь: гляди, любуйся,​ честной народ, — не проваливаюсь же!
 +Но самым трудным,​ самым особенным в то время был все же не лед.
 +Обычно это случалось среди ночи. Я спала в своей кладовушке. Вдруг меня будил Флегонтыч.
 +— Что такое?
 +— Вставай. Подметные листки...
 +Это значило,​ что ночью к нашему расположению подкрались кронштадтские лазутчики и раскидали листовки или свою газету «Известия временного Кронштадтского ревкома».
 +Некоторые не в меру ретивые политработники полагали,​ что эти «подметные листки» надо молча уничтожать. Но высокое наше начальство правильно рассудило действовать в открытую. Листки все равно проникнут к красноармейцам. Поэтому когда они появляются,​ политработники должны сами читать их красноармейцам и тут же полемизировать с их авторами.
 +Дело это было не легкое. Листовки кронштадтцев обладали манящей прелестью простых решений:​ сними заградиловку — будет хлеб, отмени разверстку — крестьянин вздохнет с облегчением;​ повысь заработную плату — тогда рабочий сможет купить на рынке все, что ему нужно. А так как весь нажим, зажим и прижим идут от коммунистов,​ выгони коммунистов и выбери «свободные Советы».
 +Конечно,​ мы убеждали и разубеждали. Легче всего было спорить с политической программой кронштадтцев. Тут главари мятежников,​ среди которых было много эсеров,​ анархистов,​ меньшевиков (а председатель ревкома Петриченко успел побывать и анархистом,​ и эсером,​ и махновцем,​ и петлюровцем),​ допустили явную промашку,​ выдвинув идеи, не вызывавшие сочувствия массы. И уж совсем бездарно повели себя те, кто стоял за их спиной. Им бы держаться в тени, а они поперли вперед и с глупейшей развязностью раскрыли все свои карты.
 +Так что спасибо бывшему великому князю Дмитрию Павловичу,​ который,​ едва узнав о событиях в Кронштадте,​ пожаловал своей августейшей особой в Берлин,​ чтоб заявить о своих претензиях на российскую корону. Спасибо и Виктору Михайловичу Чернову,​ вылезшему с Учредительным собранием. Спасибо Гучкову и Рябушинскому,​ Второву и Путилову,​ Гукасову и Манташеву — этим новым «Мининым и Пожарским земли Русской»,​ которые в патриотическом усердии,​ а также на радостях,​ что парижская биржа вновь стала котировать акции российских промышленных и финансовых компаний,​ развязали мошны, чтоб помочь «кронштадтским братьям».
 +Но самое большое спасибо капитану первого ранга барону фон Вилькену! Как он, нам не помог никто.
 +До революции барон фон Вилькен был командиром линкора «Севастополь». В февральские дни он едва спасся от рук матросов,​ которые хотели спустить его за борт. А через неделю после начала мятежа он собственной персоной пожаловал в Кронштадт,​ обошел крепость,​ познакомился с планом обороны,​ сообщил командованию мятежников,​ что в Финляндии формируется для помощи кронштадтцам офицерский батальон,​ а затем отправился на «Севастополь».
 +Старые матросы тотчас узнали барона. Они хмуро смотрели на то, как он ходил по кораблю,​ прошел в кают-компанию,​ побывал на верхней палубе и в капитанской рубке, потрогал пальчиком штурвал. Барон был весел, насвистывал игривый мотив, а уходя, подарил матросам по серебряному рублю царской чеканки.
 +
 +===== Фотоархив =====
 +
 +{{ :​drabkina002.jpg?​200|}}
 +
 +{{ :​drabkina003.jpg?​200|}}
  
  
драбкина_елизавета_яковлевна.1400719084.txt.gz · Последние изменения: 2014/05/22 04:38 — ram3ay