...

Инструменты пользователя

Инструменты сайта


пфеффер_нора_густавовна

Различия

Здесь показаны различия между двумя версиями данной страницы.

Ссылка на это сравнение

Both sides previous revision Предыдущая версия
Следущая версия
Предыдущая версия
пфеффер_нора_густавовна [2014/06/08 08:58]
ram3ay
пфеффер_нора_густавовна [2014/06/08 09:00] (текущий)
ram3ay [Творчество]
Строка 1: Строка 1:
 ====== Пфеффер Нора Густавовна ====== ====== Пфеффер Нора Густавовна ======
  
-Годы жизни:​ 1919 - +**Годы жизни:** 1919 - 
-Место рожд.:​ г. Тбилиси (Грузия) + 
-Образование:​ Тбилисский педагогический ин-т +**Место рожд.:** г. Тбилиси (Грузия) 
-Годы ссылки:​ 1943- + 
-Обвинение и  Арестована в 1943 г. Приговор (по ст. 58-10) - 10 лет ИТЛ и 5 лет ссылки в +**Образование:​ **Тбилисский педагогический ин-т 
-приговор:​ Красноярский край. + 
-Род ​ литератор,​ педагог. +**Годы ссылки:​** 1943- 
-деятельности + 
-Места ссылки Дудинка,​ Норильлаг,​ Мариинск.+**Обвинение и приговор:​** Арестована в 1943 г. Приговор (по ст. 58-10) - 10 лет ИТЛ и 5 лет ссылки в  Красноярский край. 
 + 
 +**Род ​деятельности** литератор,​ педагог. 
 + 
 +**Места ссылки** Дудинка,​ Норильлаг,​ Мариинск.
 ===== Биография ===== ===== Биография =====
 : Эти строки,​ как стоны в пустыне,​ : Эти строки,​ как стоны в пустыне,​
Строка 46: Строка 50:
  
 ===== Творчество ===== ===== Творчество =====
-: в файле+Нелли Мельникова 
 + 
 +«КАЖДЫМ СЛОВОМ СВОИМ  
 +ВОРОШИМ НЕПОТУХШИЕ УГЛИ...» 
 + 
 +(О стихах Норы Пфеффер) 
 + 
 +Несмотря на заголовок «Время любви»,​ книга многогранна,​ многослойна и во времени,​ и в пространстве... Она полифонична. Но заголовок тем не менее очень отвечает её содержанию,​ ибо всё, о чём пишет поэтесса,​ пронизано глубочайшим чувством любви к жизни, Богу, людям, природе,​ детям, к каждой былинке и песчинке на самой Земле, чувством глубокой ответственности за всё, что происходит. 
 + 
 +Дарование есть порученье. 
 +Не дай же погаснуть 
 +Святому огню. 
 +Ты людям отдай 
 +И дыханье,​ и пенье 
 +И радуйся 
 +Каждому новому дню 
 +           ​(«Мама»,​ перевод В. Леваневского) 
 + 
 +Любовь в стихах Норы Пфеффер почти никогда не уходит в интимную сферу с точным адресом. Ей скорее свойственны обобщения,​ не исключающие,​ однако,​ и адреса интимного,​ угадываемого между строк 
 + 
 +Печальны  
 +Были руки мои,  
 +Холодны и одиноки. 
 +……………………… 
 +Как счастливы  
 +Были руки мои,  
 +Как в забытьи!  
 +Так участливы,​  
 +Теплы и щедры.  
 +Крепкие руки твои  
 +Дарили им нежность. 
 +            («Руки»,​ перевод Б. Дубровина) 
 + 
 + ​Одиночество – это ведь тоже о любви, о жажде её, об отсутствии:​  
 + 
 +На заднем дворе 
 +в ледяном снегу  
 +Лежала молодая она,  
 +И точно ко мне, 
 +ко мне сквозь пургу  
 +Взывала,​ умирая,​ она. 
 +………………………. 
 +Склонилась я к ней, 
 +в пургу со ствола  
 +Сорвала осторожно с больной  
 +Пять зябких ветвей,​ 
 +домой принесла.  
 +Напоила подогретой водой.  
 +И тает печаль... 
 +                       ​(«Елочка»,​ перевод ​ Б. Дубровина) 
 + 
 +«Гроза». В этом стихотворении не только огромной силы любовь,​ но и столь же огромная решимость борьбы за это чувство. Поэтесса не уточняет повод написания стихотворения,​ но вполне можно отнести его ко времени получения письма из Барнаула от раненого мужа Юрия. Пишет – значит,​ жив, есть глаза и руки, а потому – к нему (она была ещё свободной):​  
 + 
 +К тебе лететь  
 +сквозь тьму,  
 +сквозь расстоянья,​  
 +Хоть Маргаритой на метле 
 +к тебе нестись  
 +И силой ведьмы 
 +вырвать у судьбины,​  
 +Чтобы всё горе от тебя отринуть,​  
 +И пусть за это 
 +жизнью заплачу!  
 +                          (Перевод ​ Б. Дубровина) 
 + 
 +Любви всегда сопутствуют нетерпение,​ ошибки,​ иногда трагические. Гениально рассказано об этом в стихотворении-притче «Почки сирени». Ошиблась она (сирень),​ расцвела в декабре,​ обманутая случайными жаркими лучами солнца:​ 
 + 
 +Она готова с солнцем слиться 
 +И в счастье верит не шутя, 
 +Ей, как признанья,​ снятся птицы 
 +И ласки тёплого дождя. 
 +Но боль какая – нету мочи! 
 +Метели яростный прыжок! 
 +И – задохнувшиеся почки 
 +Мороз отчаянный прожёг... 
 +                     ​(Перевод Б. Дубровина) 
 + 
 + ​Все стихи, даже кажущиеся далёкими лирической героине с её трудной любовью,​ ожиданием счастья,​ согласием на краткий его миг, всё же тесно спаяны с её внутрен¬ним миром, и в каждом стихотворении,​ хотя бы приблизительно,​ можно ощутить,​ на какой ступени своей лирической (а часто и иной) ипостаси она находится,​ чем живёт душа, чего ожидает,​ на что надеется. Стихотворение «Тайга» дохнуло ссылкой,​ где хотя и было невероятно тяжело,​ но природа царственная и величественная замечена и запечатлена:​ 
 +Как будет не хватать отныне 
 +Мне этих ягод, тропок тихих. 
 +От губ вовеки не отхлынет 
 +Прикосновение брусники.  
 +                  (Перевод Б. Дубровина) 
 + 
 +Всего себя ты подарил мне щедро,  
 +Но ни ручьи с водою голубой,​  
 +Ни твоего задумчивого кедра,  
 +Прощаясь,​ я не унесу с собой. 
 +………………………………… 
 +Лишь поцелуи голубики синей  
 +Я на губах надолго сохраню. 
 +                («Кедр»,​ перевод Л. Степановой) 
 + 
 +«Саксаул» – образ дерева,​ вобравшего в себя и простор,​ и пекло, и холод ночей пустыни;​ внешне – жизнь его искорёжила и изуродовала,​ но внутренние качества его остались прежними (аналогии напрашиваются сами собой!):​ 
 + 
 +Не напрасно его почитают  
 +Испокон веков 
 +Жители пустынных горизонтов  
 +В огромной стране казахов, ​      
 +Ибо ни одно другое дерево  
 +Не дарит и в снег, и в мороз  
 +Столько тепла и жара,  
 +Когда разводят пылающий костёр.  
 +                       ​(Перевод ​ Б. Дубровина) 
 + 
 + ​Она почти никогда не ставит время написания стихотворения (за редким исключением,​ и только там, где дата – часть сюжета). Но, кажется,​ что она побывала везде (СССР) – география её, увы, не добровольных путешествий,​ весьма обширна:​ тюрьмы Кавказа,​ Красноярск,​ Заполярье,​ куда плыли по замерзающему уже Енисею,​ Дудинка,​ Казахстан,​ а в последних стихах указаны Москва,​ Германия,​ Швейцария... 
 + 
 +* * * 
 +Я – из той же категории неугодных,​ ненадёжных,​ вывозимых из европейской час¬ти России в Сибирь и Казахстан в 1941 году в телячьих вагонах с воени¬зированной охраной. Моё имя Нелли Бастерс,​ и я, как и Нора, выжила,​ пережив ужас и лесоповала,​ и сплава,​ и ещё много чего. 
 +Наши с Норой жизненные тропы несколько раз пересекались виртуально,​ так и не завершившись встречей и знакомством... А жаль: её поэзия меня не только интересует,​ волнует,​ трогает,​ но моментами потрясает,​ как её судьба и её личность. 
 +1948 год. Томск. Я учусь в девятом классе,​ а вечерами играю в джаз-оркестре шарикоподшипникового завода,​ организованном моим отцом – Иваном Карловичем Бастерсом. Мне очень трудно совмещать учёбу и освоение аккордеона,​ но папа непреклонен:​ пригодится. В оркестре я познакомилась с Рудольфом Штейнбрехером – пианистом. Он был тоже ссыльным (из Тбилиси). Постарше меня. До войны успел закончить шесть классов музыкальной школы. И хотя в трудармии потерял фалангу одного из пальцев,​ всё же с партией фортепиано справлялся – очень хотел, очень старался,​ очень любил музицировать. У него был неплохой голос, и вообще был он очень музыкален и прекрасно воспитан,​ хотя и работал такелажником. Всё объяснялось просто:​ семья была очень интеллигентной – мать отличная пианистка,​ а двоюродная сестра – Нора Пфеффер – поэтесса... Тогда мне это имя не сказало ничего. 
 +Ещё «кусочек» жизни пролетел. Живу с родителями в девятиметровой комнатушке в Алма-Ате,​ где учусь в консерватории. Мама, после долгого «недопускания» её  к педагогической работе,​ преподаёт в инязе. Иногда рассказывает о своих студентах. Особенно её восхищает (она его очень любит) Резо Каралашвили:​ талантлив,​ интел-лигентен,​ прекрасно воспитан,​ эрудирован,​ всё схватывает на лету. Иногда приносит переводы в стихах или и вовсе стихи. Мама восхищается,​ восторгается,​ а ответ на загадку несложен:​ мама Резо – Нора Пфеффер. 
 +Иногда мама приглашает меня в качестве аккомпаниатора на музыкальные занятия к детям в специализированную школу, где она ведёт немецкий язык с первого класса. И, представьте себе, на пульте стоят детские песенки Оскара Гайльфуса – моего консерваторского знакомца-композитора – на стихи Норы Пфеффер. 
 + ​Начинаю прислушиваться к этому имени, уже во второй раз пересекающему мою жизненную тропу. Мы с детьми перепели множество песенок Норы, и во всех такая любовь и нежность к детям! Всё легко понять,​ если прочесть и вникнуть в целую отдельную главу книги «Моё дитя». 
 +1978 год. Я уже живу и работаю в Усть-Каменогорске;​ приехали с мужем забрать своих стариков,​ и снова встретилась с Рудольфом. Можно сказать,​ за прощальным ужином. Среди тем разговора,​ конечно же, Резо – уже профессор-доктор в Тбилиси и Нора. Вот уж тут я много знала и о ней, и из её поэзии. Но встреча вновь не состо¬ялась:​ поэтесса была в отъезде. Не судьба! 
 + Но судьба,​ так коварно отнимавшая у меня возможность встречи,​ подарила мне всё же один шикарный подарок – встречу с талантливой книгой стихов Норы на двух языках с замечательными переводами:​ В. Леванского,​ В. Швыряева,​ Е. Колосова,​ Н. Субботиной,​ Л. Степановой,​ Б. Дубровина. Последний сделал самые трудные и, на мой взгляд,​ удачные переводы. Возможно,​ из деликатности Б. Дубровин избегал переводить чисто интимную лирику (всё же женская лирика отличается от мужской),​ а выбирал темы пожестче и покруче,​ требовавшие больше силы трагизма и мужес¬тва. Вот как раз самую трагическую часть стихов,​ объединённых заголовком «Моё дитя», перевёл Б. Дубровин и сделал это и проникновенно,​ и глубоко,​ и виртуозно. Однако это вовсе не означает,​ что переводы лишены чисто женской нежности. 
 +Чтобы понять,​ какие контрасты сопутствовали жизни не только Норы, её семьи, но и жиз-ни её единственного сыночка,​ её Буби, стоит вспомнить некоторые штрихи её биографии. 
 +Родилась поэтесса в 1919 году 31 декабря в солнечном и очень любимом Тбилиси,​ где безоблачно прошло её и четырёх братьев детство. В 1935 году загремело дверными засовами НКВД. С детством было покончено. В 1939 году она вышла замуж за грузина Юрия Каралашвили,​ в 1940 – родила единственного сына Резо. 
 + 
 +Широкий подоконник. 
 +На нём бельевая корзина,​ 
 +Вся в кружевах. 
 +И в ней мой сын, озарённый лучами,​ 
 +С причмоком сосёт свою ногу. 
 +                    («Моё дитя», перевод Б. Дубровина) 
 + 
 +«Дитя задыхается – коклюш,​ туманом дышать ему надо». А туман, такой живот¬ворящий,​ сгущается над Курой! 
 + 
 +Я бужу паромщика,​ 
 +Предлагаю деньги:​ 
 +«Надо ребёнку дышать туманом!» 
 +Но он отводит руку мою. 
 +И вот уже паром разрезает волны 
 +В плотном тумане 
 +От берега к берегу 
 +Туда и обратно... 
 +……………………….. 
 +Рассвело,​ 
 +……………………… 
 +Дитя на моих руках спит...  
 +Дышит легко и спокойно.  
 +«Спасибо,​ паромщик». 
 +              («Моё дитя», перевод ​ Б. Дубровина) 
 + 
 +Депортация немцев с Кавказа,​ как и из других мест, Нору временно не коснулась (хотя семью уже вывезли в Казахстан) – она была женой грузина,​ да ещё раненного на фронте,​ но с 1943 года началась великая трагедия Норы: 
 +Арест  
 +11 ноября 1943 года, Тбилиси 
 + 
 +Полночь. 
 +Дитя проснулось. 
 +– Куда же ты, мамочка?​.. 
 +– За ёлочкой для тебя, мой любимый!..  
 +В первый раз солгала ему. 
 +В последний раз прижимаю к сердцу  
 +И со своим сердцем отдаю соседке...  
 +Арестованную уводят.  
 +Но это уже не я. 
 +                         ​(«Моё дитя», перевод ​ Б. Дубровина) 
 + 
 +В одном из своих стихотворений «Моя Родина»,​ написанном уже в Москве в 1987 году, Нора глубоко философски рассуждает о том, что ей, из многих мест изгнанной,​ непризнанной,​ может стать, или хотя бы заменить понятие Родины. Тбилиси – ведь не он гнал её; суровый север с уникальным,​ неповторимым сиянием,​ сопро¬вождавшим её в самые горькие годины. Тогда, погибая от цинги, она, возможно,​ и не любовалась им, но теперь на вопрос внука отвечает:​ 
 + 
 +Когда я сейчас вспоминаю его, 
 +Мой мальчик,​ 
 +Оно и вправду прекрасно. 
 +……………………………. 
 +Моя родина – та русская женщина,​ 
 +Что тайком от всех 
 +Совала мне картошку,​ 
 +Когда я изнемогала от цинги... 
 +………………………………… 
 +Моя родина – тот латыш,  
 +С которым лежали бок о бок  
 +В вырытой яме,  
 +Спасаясь от ледяного ветра. 
 +………………………………. 
 + ​Моя родина – тот еврей,  
 +Обладатель нескольких книг. 
 +………………………………. 
 +Моя родина – 
 +И та измождённая немка. 
 +Повторявшая часто:​ 
 +«От печали нельзя убежать,​ 
 +Но победить её можно». 
 +…………………………… 
 +Моя родина – тот  
 +Таёжный охотник,​  
 +Откопавший меня из-под снега,  
 +Укутавший в жаркую шубу – 
 +Вернувший к жизни... 
 +……………………………. 
 +Моя родина – люди, 
 +Я преданность им сохраню. 
 +                    («Моя родина»,​ перевод ​ Л. Степановой) 
 + 
 +В этом перечне,​ который можно продолжить бесконечно,​ к сожалению,​ нет имени её мужа – Юрия Каралашвили,​ отца её ребёнка:​ он её предал ещё в самом начале,​ женившись на другой. А ведь мог дать ей поддержку и моральную,​ и материальную,​ но не захотел – струсил. В этот момент (она получила оскорбительное письмо от новой жены Юрия) небо показалось ей с овчинку,​ но жить надо было – сын! С ним она смогла соединиться,​ только отбыв десять лет тюрем и лагерей. На поселение она попросилась в Казахстан,​ куда были вывезены её родные. Хотела работать учителем,​ но... доверили лишь «должность» пастуха телят. Это была где-то пора «холодного лета пятьдесят третьего года». 
 +А стихи она начала писать в самое сложное время – на этапе в Дудинку,​ в пору отторжения от всего, к чему привыкла,​ на грани жизни и смерти. Но даже в этих нечеловеческих условиях они не дышали мстительностью и озлобленностью,​ хотя истекали слезами и кровью. 
 +«Время любви» – лишь одна из многих книг Норы, переведённых на многие языки мира, читаемых с гневом,​ слезами и удивлением. 
 + 
 +Мы, в моду вошедшие нынче,  
 +А кто это – мы? 
 +…………………………………. 
 +Кто услышал хоть раз 
 +О печальной судьбе миллионов. 
 +От ответов таких 
 +Не зайдётся ли сердце от боли, 
 +Не польются ли слёзы?​ 
 +Да кто, наконец,​ осознает:​ 
 +Чего это стоит – ответить! 
 +Каждым словом своим 
 +Ворошим непотухшие угли... 
 +                 ​(«Живые экспонаты»,​ перевод ​ Л. Степановой) 
 + 
 + И как бы в продолжение поэтесса объясняет истоки и сущность своих стихов:​ 
 + 
 +Жестки строки  
 +О мире жестоком,​  
 +Ощетинены  
 +Лагерной прозой.  
 +Одиночка была  
 +Их истоком,​ 
 +Там, где смертные грозы, – 
 +Не розы. 
 +……………………………. 
 +Эти строки 
 +Как стоны в пустыне 
 +За колючкой погибших так рано... 
 +С тех смертельных времён 
 +И поныне 
 +Сердце 
 +В незаживающих ранах. 
 +                 ​(«Стихи»,​ перевод ​ Б. Дубровина) 
 + 
 +Выдержали немногие,​ но Нора осталась жива, и уже в 1988 году с высоты своего возраста радуется:​ 
 + 
 +Виток, виток, ещё виток – 
 +Без слёз, без слова укоризны...  
 +Как быстро крутится клубок  
 +Моей быстротекущей жизни. 
 +………………………………… 
 +Виток весны, ещё виток!  
 +И хорошо,​ что я не знаю,  
 +Когда свой жизненный клубок  
 +Витком последним размотаю. 
 +                («Хорошо,​ что я не знаю», перевод Н. Субботиной) 
 + 
 +В нескольких строфах,​ как в клубках пряжи, зашифрованы жизнь физическая,​ моральное самочувствие,​ философские размышления о бренности жизни, которая,​ тем не менее, так любима;​ стремление получить от неё всё, ей (Норе) предначертано. Очевидно,​ за этим стремлением кроется надежда на то, что будет ещё что-то светлое,​ когда не будут вянуть в душах «лучших чувств бутоны». 
 +Быть может, невозможность осуществления этого здесь, тяжёлый груз памяти о пережитом,​ ранняя смерть сына, у которого не было детства... Возможно,​ всё это вкупе заставило поэтессу кардинально поменять в своей жизни если не всё, то мно¬гое. В 1992 году она уезжает в Германию (Кёльн). Как же оно – это новое – поначалу было воспринято ею (и не только!):​ 
 + 
 +Серые мусоросборники,​ 
 +Серый асфальт,​ 
 +Серые бараки. 
 +Нет, не колючая проволока. 
 +Вместо неё – 
 +Три церкви с отторгающей 
 +Архитектурой «модерн». 
 +…………………………. 
 +В бараках – не ближние,​ 
 +В бараках – чужаки. 
 +И лучше сделать вид, 
 +Что их вовсе нет. 
 +Новое начало в Германии... 
 +                     ​(Кёльн,​ 08. 12.1992 г., перевод Б. Дубровина) 
 + 
 +Через несколько дней: 
 +Словно вдруг закрылась дверь 
 +И темно вокруг. 
 +И ненужный никому 
 +С ноющей душой 
 +В день шагаешь,​ как во тьму: 
 +Ты для всех чужой... 
 +                    (Кёльн,​ 20.12. 1992 г., перевод Б. Дубровина) 
 + 
 +Просто стопроцентное попадание в часто употребляемое выражение:​ «чужой среди своих». Но не сдаётся бунтующий дух Норы: 
 + 
 +Ещё совсем не вечер.  
 +Ещё со мною свет,  
 +И он надеждой дразнит... 
 +……………………….. 
 +Ещё я берегу  
 +Бунтующую душу. 
 +……………………………. 
 +Ещё я жизнь люблю. 
 +Ещё люблю и плачу. 
 +                   ​(Кёльн,​ 20.01.1993 г., перевод Б. Дубровина) 
 + 
 +Надежда,​ «дразнившая» поэтессу Нору Густавовну Пфеффер,​ не обманула – ров¬но через месяц после переезда в Германию она была приглашена в берлинскую «Ли¬тературную мастерскую»,​ где её давно знали по прежним работам. 
 + 
 +Звезда моя, тебе дано 
 +Светить мне вновь и вновь... 
 + 
 +г. Усть-Каменогорск
  
 ===== Источники ===== ===== Источники =====
пфеффер_нора_густавовна.1402203531.txt.gz · Последние изменения: 2014/06/08 08:58 — ram3ay