Аграновский Абрам Давидович

Годы жизни: 1896-1951

Место рожд.: с. Мены Сосницкого уезда Черниговской губ.

Образование: Харьковский государственный ун-т

Годы ссылки: 1938-1942

Обвинение и приговор: Арестован 09.04.1937 г. Приговор - 10 лет ИТЛ и поражение в правах 5 лет, конфискация имущества.

Род деятельности: журналист, писатель, врач.

Места ссылки Норильлаг.

Биография:

Родился Абрам Давидович Аграновский в 1896 г. в селе Мены Сосницкого уезда Черниговской области. Из гимназии был взят в солдаты, ранен в первую империалистическую войну. Революция застала его студентом Харьковского университета, где он учился на врача. В Гражданскую войну - комиссар госпиталей на Южном фронте, комиссар санчасти 12-й армии. В 1918 г. вступил в ряды РКП(б). Но не военная служба и не медицина стали главным делом его жизни, а больше всего его влекли журналистика, писательство. В 1922 г. врач Аграновский печатает свой первый фельетон в харьковской газете «Коммунист». Первая книга вышла в 1924 году и называлась «Дымовщина» (1924) - о процессе по убийству селькора Малиновского в Дымове. Затем вышли книги: «Культура и мещанство: письма из Германии» (1925), «Люди-вредители : Шахтинское дело» (1928),«Смерть Хаким-заде» (1929), в 1930 году вышел сборник фельетонов «От Столбцов до Бухары». В 1937 г. все рухнуло. «По навету врагов народа был репрессирован и осужден на десять лет тюрьмы, - писал Абрам Давидович в автобиографии позднее. – В 1942 полностью реабилитирован и восстановлен в партии». 8 апреля 1937 года его арестовали и отправили в Лефортовскую тюрьму, где 7 января 1938 года судили, приговорив к 10 годам лишения свободы и 5 - поражениям в правах с конфискацией имущества. Сразу после суда Аграновского отправили в Норильлаг. Здесь он оказался в одном бараке с Алексеем Гарри, с которым потом очень сдружился. В Норильске ему пришлось обратиться к своей специальности врача, но не лечебного, а санитарного. Спустя какое-то время стал одним из руководителей санитарной службы (САНО) в Норильске. Даже в лагере Абрам Давидович оставался в душе журналистом. В Норильске (1938-1941 гг.) была написана книга «Записки журналиста», которая была посвящена встречам автора с известными политическими и литературными деятелями. Писались эти «Записки» в трех тетрадях с проштемпелеванными страницами, а когда Аграновского в октябре 1941 года перевезли в Красноярск, для нового расследования, завершившегося прекращением дела, они пропали: то ли были изъяты начальством, то ли отданы им самим кому-то из его товарищей по лагерю на хранение. Его старший сын, Анатолий Аграновский, в письме к журналисту, краеведу С.Л.Щеглову (псевдоним С. Норильский), писал: «… норильский период жизни отца известен мне хуже. Но, судя по тому, что знаю, он там оставался человеком принципиальным, смелым, многих спасал от гибели, налаживал норильскую медицину и даже (это я точно знаю) провел в Норильске первую заполярную конференцию ученых-медиков (а силы в тамошних местах собрались, увы, немалые)».

Абрам Давидович вернулся из заключения в 1942 году (сначала в Красноярск, затем в Москву), и стал снова работать в «Огоньке» спецкором. Чуть позже его приняли в Союз писателей СССР. Умер Абрам Давидович Аграновский 17.07.1951 г. в селе Большое Баландино на Урале, в во время командировки, когда работал над очередной своей книгой.

Рецензии, воспоминания:

Попов, К. Династия Аграновских Нежелтеющие страницы : два века одной газеты Коминт Попов. — Красноярск : Редакция газеты «Красноярский рабочий», 2007. – С. 104-110. Когда в редакции заходила речь о тех, кто трудился в ней в З0-е годы, в войну и сразу после её окончания, наши старшие товарищи обычно вспоминали Георгия Кублицкого, ставшего потом известным писателем, Александра Нижегородова, пополнившего ряды собкоров «Правды», Михаила Давидсона, уехавшего после войны в Иркутск… — А ещё у нас работал Абрам Давыдович Аграновский. Заведующим сельхозотделом, — сказал как-то Михаил Константинович Миронов. — Редкой работоспособности человек! Чуть ли не ежедневно выдавал по статье, очерку или репортажу. — Он что, красноярец? — поинтересовались мы, молодые журналисты. — Нет. В годы войны из Москвы эвакуировался. Он там в «Правде» работал. Уже позже, в 60-70-е годы, страна узнала имена ещё двух Аграновских — Анатолия и Валерия, сыновей Абрама Давыдовича. (Давидовича). Первый прославил «Известия», второго знали по «Комсомолке». Естественно, что не заинтересоваться столь знаменитой журналистской династией, все представители которой какое-то время жили в нашем крае, было бы непростительной оплошностью. И когда я вплотную занялся этой темой, передо мной открылось много нового и неожиданного… Во-первых, Абрам Давыдович в Красноярск попал вовсе не по эвакуации. Судьба уже тогда известного журналиста оказалась куда драматичней. Родился он в 1896 году в селе Мены Сосницкого уезда Черниговской губернии. Вырос, выучился на врача. А потом его неудержимо потянуло в журналистику. Перед Великой Отечественной работал в харьковской газете «Коммунист». Уже тогда выпустил первую свою книжку — «Записки журналиста». Потом были «Известия», «Правда». Судьба благоволила к нему, он успел написать ещё пару книжек. И вдруг — арест в 1937 году. В обвинительном заключении было сказано: «…изобличается как член троцкистской организации». Приговор — 10 лет лагерей плюс пять лет поражения в правах. Попал в Норильск. К счастью, разрешили работать по основной специальности — врачом. В июле 1937-го была арестована и выслана сначала в Сегежу (Карело-Финская ССР), а потом в Карагандинский лагерь и жена «врага народа» Фаня Абрамовна Аграновская. В своей книге «Последний долг» самый младший из Аграновских, Валерий, вспоминает, как он и старший брат Анатолий остались в московской квартире одни, как пытались вызволить из лагеря ни в чём неповинного отца. Им даже удалось попасть на приём к председателю Президиума Верховного Совета СССР М. Калинину. Тот выслушал их, сочувственно кивая головой. Сочувственно, потому как у самого жена тоже сидела в лагере как враг народа». Возможно, «всесоюзный староста» и помог, потому что в первый год войны дело А.Д. Аграновского было прекращено «3а недоказанностью участия в совершении преступления и исчерпанием всех возможностей это доказать». Попутно приведу один любопытный документ — рапорт начальника санотдела Норильлага Золотарёва: «За отличную работу в лагере прошу разрешить оставить за врачом Аграновским телогрейку первого срока носки в связи с выбытием его из лагеря». На рапорте — резолюция: «Оставьте. Еремеев». И дата — 12 сентября 1941 года. Да, новая телогрейка тогда — это почти как каракулевая шуба… В октябре А.Д. Аграновский, всё ещё числившийся врачом Норильлага, прибыл пароходом в Красноярск, однако ещё несколько месяцев просидел в тюрьме, пока окончательно разобрались с его делом. И здесь большую положительную роль в его судьбе сыграл первый секретарь крайкома партии А.Б. Аристов. В июле 1942 года Абрам Давыдович писал жене: «Значит, я решил остаться в Красноярске, сюда собрать всех вас, кроме Толеньки, которого не следует, я думаю, срывать с учёбы… В Красноярске я, во-первых, буду восстанавливаться в партии — через крайком. Работать буду, по-видимому, в крайздраве. Переговоры начал… Буду писать в местной газете «Красноярский рабочий», получил даже аванс у редактора, и он ждёт, чтобы я дал первый материал». Дальше говорится, что встретили его в крайкоме партии тепло — «вплоть до того, что кормят меня, пошили костюм, устроили в гостиницу и т. д.» В 1942-1943 годах А. Д. Аграновский работал в санчасти Норильлага на станции Злобино, одновременно сотрудничал в «Красноярском рабочем». Потом его пригласили в отдел пропаганды крайкома, где он трудился ответственным секретарём комиссии Отечественной войны. Окончилась война. Абрам Давыдович послал письмо редактору «Правды» П.Н. Поспелову. Так, мол, и так, прошу вновь принять на работу, квартира в Москве имеется. Ответ пришёл лишь через несколько месяцев, адресован он был в редакцию «Красноярского рабочего»: «Вызвать в Москву не можем. Поспелов». Почти весь 1946 год А.Д. Аграновский трудился непосредственно в штате «Красноярского рабочего», чуть ли не ежедневно, как вспоминал М.К. Миронов, выдавая «на-гора» по материалу. Он досконально изучил положение в сельском хозяйстве края, с которым не расставался и после того, как уехал в Москву и стал работать в журнале «Огонёк». Я держу в руках незатейливую книжку в простом бумажном переплёте, изданную в Красноярске в 1962 году, — «Сегодня и завтра». Это сборник очерков о Минусинском районе, о его героях-хлеборобах. Редактор книжки — В.Ф. Дубков, что совсем не случайно, ведь большинство собранных здесь очерков было опубликовано на страницах газеты. В предисловии сказано: «Минусинск… От Москвы до Красноярска около пяти суток езды на поезде, больше четырёх тысяч километров. От Красноярска до Абакана — ещё сутки. А там на лошадях, на машине… Неблизкий край — Минусинск». Да, вот этот долгий путь и проделывал Абрам Давыдович. Видать, крепко зацепили его за сердце Минусинская котловина, рядовые хлеборобы. Когда листаешь книжку, перед глазами отчётливо предстают те, кто когда-то создавал славу тем краям, например братья Кризько — Назар, Артём и Василий (глава «Братья»). Первый из них возглавлял колхоз «Красный маяк», второй — колхоз «Спартак», третий работал старшим механиком Тигрицкой МТС. Вот они, беззаветные труженики, растившие невиданные урожаи пшеницы, орденоносцы, знатные и унижаемые всеми! Да и районом руководили в ту пору люди далеко не случайные - первый секретарь райкома партии, Герой Социалистического Труда Н.В. Шпрунг, коренной минусинец из села Лугавского, и председатель райисполкома, тоже Герой Соцтруда И.И. Штромило. А всего в те годы в Минусинском районе насчитывалось 39 Героев Труда! Так что талантливый журналист Абрам Аграновский, член Союза советских писателей, не зря потрудился в нашем крае, в нашей газете, оставил он после себя добрый след. Где она теперь, громкозвучная слава Минусинского района? Но и это ещё не всё, что можно и нужно рассказать об Аграновском. Оказывается, он успел собрать материалы для книги о IIBРЗ, гордости красноярской индустрии, к 50-летию завода. В рукописи (357 печатных страниц) живо и образно, в лицах описана история старейшего предприятия города, его революционное прошлое, становление и развитие при советской власти. В одном из архивов сохранилась переписка А.Д. Аграновского с местными руководителями, которые и сделали ему заказ на книгу. Вот телеграмма из Москвы, адресованная в крайком партии Журову и парторгу ЦК на заводе Сноркину: «Ваше предложение принимаю, приступаю к работе…» Вот письмо Сноркину, отправленное в декабре 1947 года: «…Книга о 50-летии ПВРЗ закончена. Дело редакторов внести те или иные поправки, если потребуются…». Однако книга так и не увидела свет. Ни в московском издательстве «История заводов», ни в Красноярске. А ведь она наверняка представляет интерес и для коллектива нынешнего ЭВРЗ, и для историков, да и вообще для любознательных читателей. …Умер Абрам Давидович внезапно, будучи в командировке, в июне 1951 года. В числе других был некролог и в «Литгазете», который подписали А. Сурков, А. Чаковский, Б. Горбатов, Б. Полевой, М. Светлов, А. Бек, С. Смирнов и другие известные писатели. Старший сын, Анатолий, мечтал поступить во ВГИК, но его «завалили» на первом же экзамене. Некоторое время работал на кинофабрике, а потом, махнув рукой, поступил на исторический факультет пединститута им. К. Либкнехта, который в годы войны был эвакуирован на Алтай. И здесь у него, вслед за отцом, вспыхнул интерес к журналистике. Он стал сотрудничать в местной газете «Красная Ойротия», ездить в командировки. В одном из писем матери сообщил: «Пошёл по папиным стопам. И, честное слово, журналистика — моё дело». В апреле 1943 года Анатолий приехал в Красноярск, где к тому времени собралась вся семья (мать тоже освободили из лагеря), которую официально причислили к статусу эвакуированной. После окончания пединститута получил направление на работу в село Рыбное Канского района, стал преподавать в местном артиллерийском училище. Первое «высокое» журналистское поручение получил непосредственно от секретаря крайкома партии К.У. Черненко, близко знавшего отца, — написать о Рыбинском доме инвалидов войны. Какое-то время Анатолий был курсантом авиашколы, выучился летать. Но вот война закончилась. Анатолий с азартом ринулся в журналистику, работал в разных изданиях. Но особенно плодотворным был период, связанный с «Известиями». Именно тогда он стал одним из самых заметных советских публицистов. Вслед за отцом Анатолий был принят в Союз писателей. Книга Л.И. Брежнева «Возрождение» — тоже его работа. Самому младшему из Аграновских — Валерию - было восемь лет, когда арестовали отца. Бедовали вдвоём с братом-студентом. Поскольку помощи, кроме родного дяди С.И. Куделина, ждать было не от кого, старались в учёбе не отставать. В 315-й школе Москвы Валера был отличником. С началом войны его вывезли в Тюмень к родне, а когда отец окончательно освободился, он попал на берега Енисея. В Красноярске Валерий учился в 10-й средней школе, мужской (тогда обучение было раздельным). Здесь сдружился с Геральдом Аристовым, сыном первого секретаря крайкома партии Аверкия Борисовича Аристова. В конце 1944-го Валерия назначили (он так в своих воспоминаниях и пишет: «назначают», а не выбирают) секретарём школьного комитета комсомола. Вот тогда-то и возник у него конфликт с руководством школы, будораживший весь город и привлёкший внимание журналистки «Красноярского рабочего» Лии Гераскиной. По версии Валерия, в основе конфликта лежало антисемитское высказывание одой из преподавательниц, по версии Гераскиной — высокомерное поведение самого Валерия, противопоставившего себя коллективу. В итоге Аграновского исключили и из школы, и из комсомола. Лия Борисовна наверняка рассказала о случившемся в 10-й школе на страницах «Красноярского рабочего». Но на этом не остановилась и написала пьесу «Аттестат зрелости», которая вскоре была поставлена на сцене местного театра, а затем и в московском ТЮЗе. Мало того, по ней был снят художественный фильм. О содержании пьесы можно судить по краткой аннотации, в которой сказано, что поднимает она важную и актуальную тему коммунистического воспитания молодёжи. Крепкий комсомольский коллектив десятиклассников сурово осуждает отличника Валентина Листовского, зазнавшегося и оторвавшегося от коллектива. Листовский исключён из комсомола. Он тяжело переживает случившееся, а потом с помощью товарищей и учителей пересматривает своё поведение и возвращается на путь истины. Как пьеса, так и фильм, роль Листовского в котором блестяще сыграл совсем ещё молодой Василий Лановой, имели шумный успех и вызвали горячие споры юных зрителей во многих уголках Советского Союза. Мне остаётся добавить лишь личные впечатления. Дело в том, что я был знаком с Валерием и даже несколько недель учился с ним в одном классе. Хорошо помню высокого, красивого, прилично одетого юношу, который держался особняком, дружил только с «избранными», то есть с детьми красноярской «верхушки» (вспомним «высокое» покровительство семье Аграновских со стороны первых лиц края, сначала Л.Б. Аристова, потом К.У. Черненко). Таких, как я, обитателя какой-то там Качи, просто не замечал, слишком большая разница была в общественном положении. От себя Валерий писал, что драматург изобразил его этаким суперменом, «столичной штучкой» с гнусным характером. «Я, конечно, себя не узнал, но и не обиделся, ведь пьеса вполне профессиональная, конфликт— «типичный»… Могу гордиться: стал прототипом отрицательного героя». Думаю, что Лия Гераскина верно уловила и распознала суть натуры своего героя. Остаётся что: подобная стена отчуждения между жителями периферийных городов, между «избранными» и прочим «населением» сохраняется и по сию пору… Однако вернусь к Валерию. Он окончил юридический институт, а потом, как отец и старший брат, с головой ушёл в журналистику. Работал в разных газетах, 17 лет — в «Комсомольской правде». Аграновский, А. Д. Очерки разных лет / предисл. В. Тендрякова. — М. : Сов. писатель, 1960. — 318 с. Предисловие из сборника. А. Д. АГРАНОВСКИЙ

Всего один раз столкнула меня жизнь с этим человеком. И когда я вспоминаю его, то возникают в памяти картины заснеженной степи, обрывистые берега Волги, тихие улицы Камышина. Мы, трое студентов Литературного института, впервые выехали в серьезную командировку от одной московской редакции. Нашим руководителем был Абрам Давыдович Аграновский. Он старый и опытный мастер, первый свой фельетон опубликовал еще а 1922 году, до того как мы появились на свет. Огромный багаж знаний, обширная биография, страна, изъезженная вдоль и поперек. От Белоруссии до Алтая, от Украины до Урала, от Смоленщины до Средней Азии и Сибири — всюду бывал этот беспокойный человек. Несмотря на преклонные годы, он поражал своей энергией. Никто из нас не имел репортерской хватки; попадая в новое место, к новым людям, мы с робкой растерянностью оглядывались кругом — на что глядеть, за что хвататься, где лежит этот так называемый материал? А едва только Абрам Давыдович спрыгивал с машины на землю, как, словно по волшебству или по наитию, становилось многое известно: Петр I пожаловал городу Камышину медный арбуз на шпиль, здесь существует школа лесоводов, здесь есть крупная мелиоративная станция, здесь где-то живет (где — выясним!) человек, который много лет занимался декоративным садоводством… И Абрам Давыдович не давал нам бесцельно глазеть по сторонам, тащил в райком, из райкома в редакцию местной газеты, из редакции в школу лесоводов, из школы к садоводу-декоратору. «Поспевай, молодежь, не жалуйся на усталость!» И всюду он заставлял нас расспрашивать, въедаться в собеседников, вызывать их на задушевный разговор. Именно потому, что нашим руководителем был такой человек, эта поездка по волжским степям оставила в нашей памяти яркий след, у каждого из нас как-то повернула творческую биографию. Нельзя без душевной благодарности вспоминать удивительную отзывчивость Абрама Давидовича. Не только искренне, а бурно, весело, напористо радовался он нашим маленьким успехам. Он не боялся перехвалить нас. И вряд ли в его похвалах был педагогический расчет, нет, делалось просто от души, восторженной, чистой души доброго человека. А как нам помогали эти похвалы! Какими сильными мы после них себя чувствовали! Сильными и, ей-ей, умными, хотя и не были еще таковыми. Чиста и благородна его жизнь. Родился в 1896 году. Прямо из гимназии был взят в солдаты, ранее в первую империалистическую войну. Революция застала студентом Харьковского университета. С 1918 года — член Коммунистической партии. В гражданскую войну — комиссар госпиталей на Южном фронте, комиссар санчасти 12-й Армии. В 1922 году врач Аграновский печатает свой первый фельетон в украинском «Коммунисте». А дальше… очерки, хлесткие фельетоны в том же «Коммунисте», в «Известиях», в «Правде». Он зовет к новой жизни, к знаниям, к культуре, он бьет бюрократов, перерожденцев, нэпманов, кулаков. Тридцать лет продолжалась его литературная деятельность. 17 июня 1951 года в уральской деревне Большое Баландино в перерыве между двумя колхозными собраниями Абрам Давыдович Аграновский скоропостижно скончался. Страница записной книжки оказалась не заполненной до конца, новая книга осталась недописанной… Смерть на боевом посту, воистину завидная смерть. Он оставил после себя много сотен фельетонов, очерков, зарисовок, маленьких рассказов. Он помогал своим современникам этими фельетонами, рассказами, очерками, лучших поддерживал, тех, кто мешал, одергивал, а порой убивал наповал. Нужно отметить, что он и без помощи литературы, а так, просто по-человечески, помогал тысячам людей в трудные минуты. Вот итог его жизни. Он помогал современникам, и многие из его вещей будут помогать нам, живущим и творящим жизнь сейчас. В. Тендряков

Источники:

Произведения А.Д. Аграновского:

1. Дымовщина : записки журналиста. — Харьков, 1925.

2. Люди-вредители. Шахтинское дело. — М.-Л. : Госиздат, 1928.

3. Через брюкву... к социализму : очерки. – М. : Моск. рабочий, 1929.

4. Коммуна, совхоз, комбинат : сб. фельетонов о социалистической реконструкции деревни. — М. : Сельхозгиз, 1930.

5. О шоколаде : бытовые очерки. — М., 1930.

6. От Столбцов до Бухары : фельетоны. — М.-Л. : Госиздат, 1930.

7. Люди побед : очерки. — М.-Л., 1932.

8. Вчерашний бедняк Амелькин : рассказы и стихи. — Хабаровск, 1933.

9. Говорят колхозники опытники : очерки. — Новосибирск, 1934.

10. За победу! : [cел. х-во Козульского р-на Краснояр. края в годы войны]. — Красноярск : Кн. изд-во, 1945. — 40 с.

11. Простые рассказы о колхозе «Красный пахарь» [Емельянов. р-на Краснояр. края]. – Красноярск, 1945. — 65 с.

12. Посторонись, засуха! : очерк. — Воронеж, 1949.

13. По старым русским слободам. — М. : Сельхозгиз, 1950.

14. Сегодня и завтра : [очерки о Минусин. р-не Краснояр. края] / ред. В. Ф. Дубков. — Красноярск, 1952. — 240 с.

15. Очерки разных лет / предисл. В. Тендрякова. — М. : Сов. писатель, 1960. — 318 с.

Отдельные издания:

1. Люди-вредители : Шахтинское дело / А. Д. Аграновский ; предисл. А.Вышинского.- М. ; Л. : Гос. изд- во, 1928. - 326 с. - Перед загл. авт. : А. Аграновский, А. Алевич, Г. Рыклин ; обл.: А. Р.

2. От Столбцов до Бухары : [фельетоны] / А. Д. Аграновский. - М. ; Л. : Гос. изд- во, 1930. - 320 с. : ил.

3. Очерки разных лет / А. Д. Аграновский ; сост.: А. Аграновский, В. Аграновский. - М. : Сов. писатель, 1960. - 318 с. : ил., портр.

Литература о жизни и творчестве:

1. Попов, К. Журналистская династия Аграновских // Краснояр. рабочий. — 2004. — 23 дек.

2. Попов, К. Опять оживет потускневшее время... // Заполярная правда. — 1989. — 30 дек.

3. Некрасова, О. Н. Репрессированные «спецконтингенты» на территории Сухобузимского района Красноярского края // Моменты истории : сб. материалов по теме «Политические репрессии в СССР» (1989-2009) / под ред. Е. Л. Зберовской. — Красноярск, 2009. — С. 135.

4. Материалы с сайта Красноярского общества «Мемориал» http://www.memorial.krsk.ru/

5. Блажнова Т. И не было лучше брата : [о кн. В. Аграновского «Последний долг»] / Т. Блажнова // Кн. обозрение. - 1995. - С. 9.

6. Норильский С. Валерий Аграновский."Последний долг" : [о кн. В. Аграновского о Норильске времен епрессий] / С. Норильский // Заполяр. вестн. - 1997. - 31 окт.

7. Норильский С. Под горой, в бараке № 14... : [как писатель и врач А. Д. Аграновский помогал заключенным выжить] / С. Норильский // Заполяр. правда. - 1989. - 5 апр. - С. 3.

8. Норильский С. Аграновский, сын Аграновского : [о журналисте Валерии Аграновском, сыне Абрама Аграновского, бывшего заключ. Норильлага] / С. Норильский // Заполяр. правда - 1995. - 8 сент.

9. Попов К. Журналистская династия Аграновских : [об А. Д. Аграновском, бывшем заключ. Норильлага] / К. Попов // Краснояр. рабочий. - 2004. - 23 дек.

10. Цуркан А. Тропинки в прошлое : [об А. Д. Аграновском] / А. Цуркан // Заполяр. вестн. - 2004. - 10 янв.

Творчество

Аграновский В. А. Последний долг : Жизнь и судьба журналистской династии Аграновских с прологом и эпилогом :в восп., свидетельствах, письмах с коммент., док., фот., 1937-1953. - М. : Academia, 1994. - 336 с. : ил.

ГОВОРЯТ БЫВШИЕ НОРИЛЬЧАНЕ

Автора приведенного ниже письма Сергея Львовича Щеглова я нашел с помощью работников архива Норильского комбината, куда обратился в 1986 году с просьбой, как написал я, «имеющей одновременно общественный и личный характер»: помочь мне в поиске книги отца, написанной в Норильске в период с 1938 по 1941 год. Книга называлась «Записки журналиста» и была посвящена встречам папы с известными политическими и литературными деятелями. Мне было известно только то, что писались «Записки» в трех тетрадях с проштемпелеванными страницами, а когда папу в октябре 1941 года перевезли в Красноярск для нового расследования, завершившегося прекращением дела, они пропали: то ли были изъяты начальством, то ли отданы отцом кому-то из его товарищей по лагерю на хранение. В письме я еще писал, что просьба моя не из легких, хотя я очень надеюсь на сочувствие работников архива и некоторый энтузиазм, так как дело благородное. В ответ мне было сообщено, что рукописи нигде нет, зато есть адреса людей, прицельно занимающихся историей Норильска. Так я получил тульский адрес С. Л. Щеглова и завязал с ним переписку. В одном из писем к С. Л. Щеглову, которого мне пока не удалось увидеть, зато удалось понять, что он человек теплый и неравнодушный, я так объяснил свой печальный интерес ко всему пережитому норильчанами — интерес, кстати, возникший у меня давно: «Я понял, что все, связанное с тем временем, когда страдали мои и наши родители, одновременно и боль моего поколения, и его исцеление». Мои мотивы были поняты и нашли искреннее сочувствие. С Сергеем Львовичем мы переписываемся до сих пор и уже знаем, что будем верны нашему долгу перед невинно загубленными.

1 декабря 1988 года (С. Л. Щеглов — мне в Москву) Уважаемый Валерий Абрамович! В ответ на Ваше письмо посылаю выдержки из писем моего друга И. А. Шамеса с воспоминаниями об А. Д. Аграновском. Не все, должно быль, точно в этих записках по фактологии, не все оценки и высказывания несомненны. Сам автор писем за два десятилетия прошел немалый путь, обогатил познания, в том числе и по династии Аграновских — это заметно. Все же, думаю, что-то из этих записок может пригодиться Вам, какие-то детали, имена, факты помогут нарисовать картину некоторых сторон жизни Абрама Давидовича в первоначальном Норильске. Заодно посылаю и ту часть письма, которая касается лично Вас и Вашего брата. Все взаимосвязано. Желаю успеха в работе над «Последним долгом». Р. S. Ваше письмо тронуло меня теплотой и товарищеским вниманием, которые теперь, знаете, как-то редко встречаются. Вы пишете, что Ваша матушка отбывала срок в Сегеже, а потом в Казахстане. Моя мать тоже десять лет провела в Карагандинской области, адрес ее был — п/о Долинское. Там она и умерла в лагерном стационаре, будучи уже свободной, но не в силах выйти на свободу. Это случилось в августе 1947 года. Я подумал: а не вместе ли они были, наши бедные матери? Еще раз всего Вам доброго! Искренне Ваш С. Щ. 22 января 1964 года (из письма И. А. Шамиса С. Л. Щеглову) «Алексей Гарри - дружил с Абрамом Аграновским. Они жили в 15-м бараке и спали рядом. Абрам Давидович Аграновский был врач по образованию, журналист по призванию, работал в «Правде». Его фельетоны читали все современники. Реабилитировали Аграновского до смерти Сталина, но дальше Красноярска он не двигался. Печатался несколько раз в «Огоньке» (после реабилитации). Остались два его сына, один—Валерий—работает в «Литературной газете», другой — тоже, кажется, журналист. Аграновского уважали в нашем бараке (там же был «цвет»!), а Гарри относился к нему, мне кажется, чуть-чуть с иронией…»

30 января 1972 года (из письма И. А. Шамиса С. Л. Щеглову) «Об Аграновском. Что могу сказать? Мне кажется, что он был несколько выше среднего роста, подтянутый. Обходительный. Был он фельетонистом, но в Норильске ему пришлось обратиться к своей специальности врача, но не лечебного, а санитарного. Наши терапевты и хирурги, занимавшиеся врачеванием, помнится, смотрели на его деятельность, как мы, работяги, смотрели на «придурков». Справедливо это было? Не знаю. Мне и подобным мне, воспитанным на «Правде» и фельетонах М. Кольцова, Д. Заславского, А. Аграновского, А. Зорича, ничего не оставалось, как с большим почтением относиться к А. Д. В его бараке жила, мне кажется, вся тогдашняя «элита»: прежде всего, проектировщики и остальные представители «мозгового центра» (ИТР). Вагонок тогда не было и в помине, спали сплошняком на нарах в два этажа, разделенных довольно узким проходом. В конце «секции» стояла печка, вечерами раскаленная докрасна. Верх печки был уставлен сплошь эмалированными кружками, в которых варился чай — прямо-таки варился, подолгу, аж до черноты. У самой печки и были места Гарри и Аграновского и инженера Максуты, моего давнишнего друга, страстно влюбленного в Алексея Гарри и буквально за ним ухаживающего. Максута чай кипятил, брил многих (лезвие от «самобрейки» он долго точил об стенки кружки, затем вставлял в деревянную щетку и—бритвенный прибор готов), но прежде всех брил он Гарри, затем бороду и голову Аграновского. И обшивал он Гарри, и в бане мыл… Вот у печки-то и собирались, сиживали на нарах Гарри — Аграновского и велиразговоры до самого отбоя. Центром был Гарри, о чем только он не рассказывал! И об экспедиции Нобиле, о своих поездках за границу. Кстати, о Мальмгреме тогда говорили, что его съели попутчики, когда они ушли от красной палатки. (В картине, ты помнишь, Сережа, показано, что Цаппи и Марцано похоронили Мальмгрема: где ж правда?) Рассказывал Гарри о поездке с авиационной делегацией в Рим и о приеме, устроенном Муссолини в честь нашей авиаделегации. Все это помню по зиме 1939—1940 годов, и снежная, и пуржистая была зима, и морозы здоровые! Однажды сам видел термометр на площадке, показывающий минус 51°. Но было тихо, воздух застыл. Мы не работали, но в зону почему-то не уводили, мы то и дело бегали в метеобудку. Сегодня мне мерещится, что Гарри говорил нам еще о том, что был на «Красине» от «Известий». Время делает свое дело: из памяти исчезает многое, особенно у людей немолодых. Извлечь из ее глубин обилие деталей — нелегко, хотя и возможно. Тут, как в химическом растворе: для кристаллизации нужна какая-то затравка, кусочек какой-нибудь бросить в стакан или хотя бы палочкой стеклянной о стенку потереть…»

1 марта 1972 года (из письма И. А. Шамиса С. Л. Щеглову) «Интересны воспоминания об А. Д. Аграновском в Норильске врача 3. И. Розенблюма. Был я, Сережа, 25 февраля (стало быть, в пятницу) в институте кардиологии, проведал д-ра Захара Ильича Розенблюма. Говорили — вспоминали. Вспомнил он, как недавно к нему в Дорохова, где он работал, завалился однажды А. Н. Зуев из Малеевки. «Уби зунт, кви анте нос ин мундо фуере?» (Где те, кто были до нас? Идите на небо, спуститесь в преисподнюю — где же они? Их нет…— так поется в Гаудеамус). Ну, значит, помянули и Абрама Давидовича. Розенблюм говорит, что жил Аграновский в 14-м бараке, а не в 15-м, а Захар Ильич со всем медперсоналом в 22-м, при этом был, как он выразился, консультантом у Абрама. Каждый вечер, говорит, он являлся и все спрашивал меня: правильно ли он поступил как врач в том или в другом случае. Вспоминал старый журналист-правдист медицину… Его как раз назначили инспектором Санитарного отдела. Начальником был тогда Смирнов (кажется, Сергей Михайлович), живет сейчас в Москве. Аграновского прикрепили к Жилстрою-2, который возводил то, что на первых порах все называли «Соцгород». Это надо, очевидно, так разуметь: от 0-пикета по Горной и Заводской улицам и до Октябрьской—Аварийный поселок; Октябрьская— это, примерно, от старой гостиницы и до озера Долгого (Долгое у Города? Начинаю забывать) есть «Соцгород». Жилстрой-2 возглавлял Ник. Ник. Рознатовский. А по стройкам домов (тогда двухэтажных и деревянных) ходил с сумкой через плечо лекпом Аграновский (надо думать, в ту пору еще и медпунктов не было на норильских стройках). И вот, рассказывает мне Захар Ильич, случилось так, что один работяга-зэк получил на стройке серьезную травму: перелом бедра. Беднягу увезли в зону, но и там медицина еще была в стадии становления (начало зимы 39—40 годов). Привезли больного, явились к докторам: говорите, что вам нужно, чтобы лечить такого больного? Ну, Хая Яковлевна Кузнецова (ставшая потом женой Розенблюма), травматолог-ортопед, имевшая уже тогда степень кандидата медицинских наук, взяла да и нарисовала, что нужно: станок для вытягивания и еще какие-то технические приспособления. (Хая Яковлевна после реабилитации была привезена из Норильска в Москву, перенеся тяжелый инсульт с параличом, и прожила в Дорохове, не вставая, лет пять, ее похоронили там же, на высоком берегу Москвы-реки.) И вот, представьте себе, продолжает Захар Ильич, все это было изготовлено к утру по всем правилам: вы ведь знаете, в Норильске и Луну могли бы изготовить, если нужно. Но дело тут в Аграновском: какой он поднял шум! Как это так? Кто допустил травму человека? Что это за организация работ, калечащая людей?! Взялся он за дело, как старый заправский «правдист», чтобы больше такое не повторялось, чтобы приковать внимание начальства к вопросам техники безопасности. И что ты думаешь, Сережа? Такого еще не бывало в Норильске, чтобы судили вольнонаемного за травму, полученную заключенным. Д-р Розенблюм говорит, что Абрам Давидович был первым, кто поднял в Норильске вопрос о создании медицины, а на стройках — техники безопасности. Так как объекты Жилстроя-2 были разбросаны, А. Д. пришлось расконвоировать, и он получил возможность организовывать всю медицинскую братию и даже создавать первую конференцию врачей-заключенных. С тех пор это вошло в традицию: собирались раз в полгода, делились опытом, прочитанным. Даже оборудовал маленький конференц-зал в деревянном доме, где была больница для вольнонаемных (это возле «дитра»). Там вывешивали всякие экспонаты, графики, медицинские брошюры. Вопросов было много, ибо почти все внове: работа в полярную ночь, возможность массового заболевания цынгой, санитария-гигиена в специфических условиях лагеря, тяжелейшие травмы и даже гибель заключенных, наносящих себе увечья с целью невыхода на работу и т. д. В конечном итоге медицина в Норильске была поставлена на ноги. Делались сложнейшие операции. Мне известно, что одной девушке, например, сделали новый пищевод (свой она сожгла, выпив кислоту, какую применяют в автомобильных аккумуляторах). Не было пенициллина, но одного человека все же вылечили от общего сепсиса! Сами же медики были провизорами, придумывали лекарства, которые тут же изготовляли, и делали это всегда «леге артис» (по законам искусства). А переливание крови! Сами же медики, скажем, сестра Фрося, санитар Оскар и другие давали собственную кровь больным-зэкам. Да, о норильской медицине, право же, можно книгу написать. Практически на всех лагпунктах были врачи, ведь и цынги избежали, и эпидемий, скажем, желудочных, не знали. Я наблюдал все это, и опять скажу: молодцы наши медики! Ну, а Абрам Давидович был у истоков постановки всего этого хорошего дела и — вечная добрая память ему!» 10 декабря 197 1 года (Толя — С. Л. Щеглову в Тулу) Глубокоуважаемый Сергей Львович! Ваше письмо получил с опозданием, был в командировке. Так что не ругайте за задержку с ответом. Благодарен Вам за память об отце, мне Ваше желание написать о нем, разумеется, очень приятно. Был А. Д. Аграновский серьезным журналистом, смею даже сказать, одним из известнейших фельетонистов 30-х годов. Если Вы возьмете БСЭ (первое, «красное» издание), то в статье «Фельетон» найдете его фамилию в числе четырех лучших советских фельетонистов. Потом был Норильск, где работал он врачом, стал даже одним из руководителей санслужбы (отец по образованию медик), вернулся он, сравнительно с другими, рано, в 1942 году, снова стал журналистом, работал в «Красноярском рабочем», потом был спец. корреспондентом «Огонька», был принят в члены Союза писателей. Умер в 51-м, в командировке, в деревне Баландина Челябинской области, когда работал над очередной книгой. К сожалению, материалов об отце дома у меня почти нет. Но вот что могу посоветовать Вам. В 1960 году издательство «Советский писатель» выпустило однотомник отца «Очерки разных лет» (составителями были мой брат, спецкорр «Комсомольской правды», и я). Книга, на мой взгляд, дает представление о творческом пути отца, в ней собраны фельетоны и очерки, начиная с 1924 года. Кроме того, предпослано книге хорошее предисловие, в котором указаны и основные факты биографии отца. Книга эта, понятно, есть у меня, но в одном единственном экземпляре. Выпустить ее из рук не могу, слишком она мне дорога. Думаю, однако, в библиотеке Тулы найти эту книгу Вы сможете. Что еще? Норильский период жизни отца известен мне хуже. Но, судя по тому, что знаю, он там оставался человеком принципиальным, смелым, многих спасал от гибели, налаживал норильскую медицину. Если будете в Москве, охотно встречусь с Вами, покажу то немногое (фотографии, книжки), что сохранилось у меня. Желаю Вам творческих успехов. С уважением Анатолий Аграновский.